Воспоминания об Илье Репине |
|
Страница 4 из 55 И. Я. ГИНЦБУРГ Я познакомился с Репиным, когда был ребенком. Меня привез в Петербург, прямо к нему, Марк Матвеевич Антокольский. Репин был первым русским художником, с которым я познакомился. Когда мы приехали, помню, он сидел и рисовал. Рядом примостился его брат и читал ему что-то вслух. Марк Матвеевич поздоровался с другом и затем сказал: - Илья, вот мальчик, с котором я тебе рассказывал. Репин поднял голову, посмотрел на меня и улыбнулся такой улыбкой, которую я всю жизнь помню. После я видел, что, когда он встречался с людьми, которые его интересовали, он всегда улыбался. Тогда же я поселился у Репина. Антокольский скоро уехал, поручив ему заботу обо мне. Репину удалось определить меня в пансион, откуда я часто приходил к нему и рисовал у него, а также и у других художников. Шли годы. Я получил образование, стал скульптором, а встречи и дружба с Репиным продолжались. Мне часто приходилось его видеть у Стасова, с которым он очень дружил. Репин и Стасов оказались необходимы друг другу, дополняли друг друга, между ними установилось теснейшее единение. В дальнейшем, сколько бы они ни ссорились, как ни расходились иногда, все это было скоропреходящим: их связывало искусство, вера в реализм, любовь к правде. Стасов умел угадывать молодые таланты. Когда он находил новый талант, он приходил в такой восторг, с такой силой и в таких выражениях расхваливал его, что это многих смешило. Многие на него за это нападали, но впоследствии вынуждены были признать, что Стасов был прав в оценке новооткрытого таланта. Репин и Стасов были сделаны из одного теста. Один теоретически, другой практически боролись за реализм в искусстве. Репин от этой дружбы много выиграл. Стасов делал все возможное, чтобы поднять Репина, повысить его кругозор, свести и познакомить его с прогрессивными деятелями культуры. От такой опеки духовное развитие Репина подвигалось буквально на глазах. Он получил возможность писать портреты выдающихся людей, беседовать с ними, учился у своих новых знакомых, набирался знаний, слушал лекции, посещал собрания и концерты. Атмосфера, в которой жил Репин в годы своей молодости, поднимала его духовно, давала возможность интеллектуально развиваться, и он, как губка, вбирал в себя все значительное, важное. Он горячо любил Россию. И где бы ни был, всегда вспоминал о ней. Я бывал с ним в Италии, во Франции, он везде прекрасно себя чувствовал, но скоро тянулся домой, только на родине он мог работать в полную силу, без этой почвы его талант увядал. Меня всегда поражала замечательная черта в Репине - его работоспособность. Я ничего подобного не видел ни у кого за всю жизнь. Все художники, как правило, любят искусство и служат ему верой и правдой, но Репин был какой-то особенный. Карандаш и альбом были с ним буквально всегда. Сидит ли он на концерте, на каком-нибудь парадном обеде, на собрании - везде вынимает свой альбом и скромно, чтобы никто не видел, садится в уголок и рисует. Для него изучение зримого мира, и в первую очередь человека, было величайшим наслаждением. Однажды я прихожу к Репину, он сидит во фраке перед этюдником и пишет что-то. Я удивленно спрашиваю его, что это значит. Он отвечает, что во что бы то ни стало должен закончить драпировку. Он необычайно дорожил временем и не любил пустых разговоров. Всегда в его беседе чувствовалось, что это был разговор художника. Беседуя, он неустанно изучал человека, с которым разговаривал. Видели бы вы, что выражали его глаза, когда он наблюдал человека. Нередко он неожиданно спрашивал: - Может быть, вы зайдете ко мне на минуту, я маленький набросок сделаю? Еще о чем я хочу рассказать - это о нашей совместной работе с Репиным над образом Льва Толстого. Нам посчастливилось провести целый месяц в Ясной Поляне и жить вместе, в одной комнате. Мы обо всем переговорили, и главное, что нас тогда интересовало, это, конечно, личность самого Толстого. Я заметил, что Репин просто был в него влюблен. Он даже сделался вегетарианцем на это время, многое принял от его идей и слушался его во всем. Но главное, что делал тогда Репин, - это бесконечно рисовал Толстого. Одних набросков он сделал более пятидесяти штук. Толстой любил Репина и позволял ему зарисовывать себя даже тогда, когда он работал или отдыхал в лесу. Расскажу один эпизод из времени нашего совместного пребывания у Толстого. Мы все трое купались в купальне на речке. После купания Репин стал было вытираться полотенцем, но его остановил Толстой. - Что вы делаете? - сказал он ему. - Тело должно само на солнце высохнуть. Учитесь у природы. Животные обсыхают естественно, когда выходят из воды. Репин немедленно подчинился авторитету Толстого и, не докончив вытирания, бросил полотенце. После этого он всем говорил: - Очень советую вам никогда не вытираться полотенцем после купания, - и ссылался на Толстого. Я всегда восхищался еще одной чертой художника, очень свойственной Репину в течение всей жизни. Он был в высшей степени скромен. Он не гнался за славой и не стремился быть известным. Многие завистники говорили: «Какой же это художник, который неизвестен Парижу?» Однажды его друзья хотели устроить юбилей по случаю тридцатилетия художественной деятельности Репина, но он решительно воспротивился и послал им письменное обращение с просьбой, что если они его любят и уважают, то пусть не чествуют официально. Насколько Репин был скромен, говорит, например, его сравнение с Семирадским. Один раз мы пошли к Семирадскому вдвоем. Я давно знал Семирадского и даже позировал ему для картин «Александр Македонский» и «Орел». Когда мы пришли к Семирадскому, нас встретили лакеи, роскошь. Ничего подобного никогда у Репина не бывало. Мы поздоровались, и Репин, очевидно, для того, чтобы сделать приятное хозяину, сказал, что привез поклон от товарищей. - Каких товарищей? - переспросил Семирадский. Репин назвал имена Поленова, Максимова, Савицкого. - Это не мои товарищи! - перебил Семирадский. - У меня один товарищ - Котарбинский. Это мой друг, поляк, остальные мне не товарищи. Я потом спросил Репина: неужели Семирадский и к нему так высокомерно относится? - А что же, он талантливый человек, - оправдывающе заметил Репин. Свои произведения Илья Ефимович оценивал всегда очень скромно и не любил, когда его хвалили. Зато всякой удаче товарищей он был несказанно рад. Помню, мы были на выставке, где появилась скульптура неизвестного дотоле П. Трубецкого. Репин пришел в восторг. - Это что-то особенное! - восторгался он. С тех пор Трубецкой сделался одним из любимейших его друзей, и впоследствии, когда имя скульптора стало широко известно и он стал автором памятника Александру III, Репин неустанно хвалил это произведение. Мало того, по-моему, только он и хвалил, остальные или ругали, или помалкивали. В 1900 году Репин переехал в Куоккала, где он прожил тридцать лет. Он увлекся новой жизнью, стал строить мастерскую. В конце концов получилось какое-то странное курьезное здание, напоминающее теремок. Репина много и охотно навещали в его «Пенатах», даже было целое пилигримство к великому художнику. Бывало, приезжаешь в «Пенаты» и видишь, как отовсюду тащатся люди. Знаешь, что все они идут к Репину. Илья Ефимович был очень гостеприимен, добродушен и с удовольствием выслушивал критические замечания по поводу своих картин. Об этом периоде его жизни много писалось, вряд ли я смогу что-либо добавить. Когда свершилась Октябрьская революция, Репин оказался за рубежом, в Финляндии. Силою событий он был отделен от жизни народа, от друзей. О своих последних встречах с Репиным я уже писал и говорил не раз и поэтому не буду повторять то, что уже известно. Я хотел бы сказать еще о самой удивительной черте его характера. Он горячо любил жизнь, людей, созданный ими мир культуры. В нем было обожание человека, обожание природы, и все, что в искусстве искажало натуру, он называл «отсебятиной». Он был великим реалистом. |
| След. » |
|---|
| Читателю журнала "Мой берег" |
|---|
|
Приглашаем Вас ознакомиться с поэзией и прозой геосимволистов (см. с главной страницы). Геосимволисты организовали несколько виртуальных библиотек. Интересует музыка - посетите библиотеку геосимволистов. Если вам нужны рефераты - они здесь. Если вы ищете сочинения и уроки - найдёте их здесь. Что касается учебников и решебников - да вот они! Немного о здоровье. Немного биографий. ГДЗ - и те в столбик. Язык приведёт к Вавилону. Фото от геосимволистов. Ну, и чтобы жизнь мёдом не казалась. Двойная библиотека есть боль. А, может, и нет. Наши стратегические партнёры. ГДЗ и ответы. Время подумать о празднике. Арт - и готово. Почти что модерн. Хотели ли вы, чтобы развалился СССР? Конечно, нет. С трудом и закон не помеха. Ох как хорошо с книгой по социологии. И выпить не хочется. Как орёл летаешь. Вместе с Авиценной. Праздник по нотам на целый культпоход потянет. |