Литературный журнал геосимволистов Мой берег. Библиотека Символика

В. А. Лазарева Урок Сказки Пушкина

Урок Сказки Пушкина Вхождение в мир русской народной сказки Цели урока: 1) введение учащихся в мир волшебной сказки; 2) знакомство с прологом из поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила» и с восприятием знаме­нитого «Лукоморья» народной художницей Т. А. Мавриной. В каждом нашем учебнике дети читали и изучали сказки и уже многое о них знают. Но в этом учебном году они должны углубить свои пред­ставле­ния о сказке, понять её роль в куль­туре народа и через сказку всмот­реться в себя и свою жизнь. Кроме того, мы будем разбираться в строении сказки, выясним, что определяет сказочный сюжет и почему встречаются по­хожие сюжеты в сказках разных народов, а также обобщим всё, что знают дети об особенностях языка сказок. Продолжая работу над сказкой, учащиеся познако­мятся с волшебными и бытовыми сказками, выяснят их особенности и, нако­нец, вооружённые всеми этими знаниями, будут сочинять сказки сами. Введёт учеников-читателей в сказочный мир А. С. Пушкин. Его пролог к поэме «Руслан и Людмила» — окно в этот мир, через которое можно не только его увидеть и различить в нём отдельные фигуры, но и услышать чуд­ную рус­скую народную речь. Чтобы и дети почувствовали и смогли передать в своём чтении эту речь, можно после знакомства с текстом «Лукоморья» пред­ложить его прочесть вслух с помощью многоголосного чтения: первые 6 строк и по­следние 4 строчки читает 1-й голос, хором исполняются главные, акценти­руемые строки: «...Там чудеса», «...Там Русью пахнет!», а остальные читаются от­дельными голосами, например «...там леший бродит» — один голос, «...Русалка на ветвях сидит» — следующий, и т. д. Мы соединили пушкинский текст с иллюстрацией Т. А. Мавриной, по­скольку нам видится абсолютное, органичное слияние народ­ного русского ска­зочного стиля художницы, которая иллюстрировала все сказки А. С. Пушкина, и «русского духа» его произведений. Татьяна Алексеевна писала о своём воспри­ятии Пушкина, и дети после знакомства с текстом «Лу­коморья» могут попы­таться ответить на её непростые «детские» вопросы и по­дивиться её литератур­ным открытиям. «Не вспомнишь, когда выучила наизусть этот пролог к «Руслану», кажется, с ним и родилась. Сначала был Пушкин, потом уже сказки. Леший в лесу — по Пушкину, ру­салка над во­дой — по Пушкину, Баба Яга — тоже по Пушкину. И конец: «И там я был, и мед я пил» — конечно, придумал первый Пушкин, а потом взяли в сказки эти инте­ресные слова. В «Мёртвой царевне» у него ещё лучше: Я там был, мёд, пиво пил, Да усы лишь обмочил. Какие усы он обмочил, когда у него усов нет? И что это за мёд, который не едят, а пьют? Где это «там»? И что такое «русский дух»? Почему царевна тужит, а Кощей чах­нет? Зачем королевич пленяет грозного царя? Какие такие чудеса? Какой леший? И хорошо бы побывать там. Столько детских вопросов, на которые я постаралась от­ветить под ко­нец своей жизни, делая обложку «Лукоморья». Стихи меня надолго закол­довали. Они как заклинание. Заклинанием и должен быть пролог-присказка. Настой­чиво сжатым, много в себя вмещающим — сказочный мир и «русский дух». Всё время идут повторения: «там чудеса...», «там леший...», «там на неведомых до­рожках...», «там королевич мимоходом...», «там ступа с Бабою Ягой...» — всё по­строено на этом утверждающем «там» неведомой географии. Повторением лучше достигнуть же­лаемое. Может, поэт применил в «прологе» такой колдовской приём, же­лая нас поско­рее переселить в сказочный мир. И второй век по его воле мы с детских лет, с самого первого слова этого стихотворения-заговора «У лукоморья», и после­дующих «там, там, там», и ходящим вправо-влево котом завораживаемся; и все лешие, русалки, бога­тыри приобретают таинственную реальность — где-то «там», и это «там» как бы в нас самих или рядом» (Т. А. Маврина).

 

« Пред.		След. »