СОЧИНЕНИЯ КАТИ ЛЕТОВОЙ |
Страница 4 из 7 Я ЛЮБЛЮ АНДРЕЯ ВАСИЛЕВСКОГО. (поэма) …Малый Путинковский переулок. Он, скорее, высокий двор, соединяющий Страстной Бульвар с переулком Путинковским Большим. Слева от меня прилепившееся к кинозалу «Пушкин- ский» тянущееся во всю длину Малого Путинковского четыре- хэтажное здание – пожелтевший от времени кадр киноленты. Я приближаюсь к неприметной в конце того кадра двери. Я знаю, что та дверь закрыта. Подошедшего же к ней поэта, если он ре- шится нажать на кнопку звонка, потрескивающий, будто бы из той же киноленты, суровый женский голос спросит: вы к кому? Тому поэту задали загадку, от ответа на которую, возможно, зависит сама его поэзия. Он должен ответить правильно. И, если он ответит правильно, если произнесет: – Я – в «Новый Мир», – ему будет позволено зайти в темный старинный подъ- езд и устремиться наверх… …Я – стала. Между мной и той дверью – странное время странной Москвы. Время немногочисленных мелькающих за- дворками «Пушкинского» прохожих. Время наплывающих до- ждевых облаков. Я заметила: всегда, когда я здесь, идет дождь. Однажды пошел ливень. Но сегодня лишь две дождинки, когда я выходила из метро, были нанесены внезапным порывом ветра на мои щеки: правую и левую... …Кто-то выходит из «Нового Мира». Сердце забилось: заме- тавшаяся глупая ласточка. Почему я так разволновалась? Ведь сразу видно, что вышел не тот человек, которого я жду. Но ведь мог выйти он. Андрей Василевский. Я с утра звонила, и знаю, что он сейчас здесь, на своей работе. Я очень-очень хочу видеть Андрея Василевского. Мне очень-очень нужно его увидеть... …Набежали таджики. Везут на тачке шкаф со Страстного. Господи: да зачем же стольким таджикам везти один старый шкаф? Мне смешно. И – тут же – досадно. Из-за этой орды я могу просмотреть, когда выйдет он. Вообще, мне всегда каза- лось, что таджики это наскоро набросанные Булгаковым тре- тьестепенные персонажи из «Мастера и Маргариты», которых Булгаков держал в подсобках черновиков на всякий случай эта- кими дополнительными чертенятами. Не понимаю: зачем ему могла понадобиться целая чертячье – таджицкая армия? Но вот только нашей литературе таджики Булгакова так и не послужи- ли. А после Булгаковской смерти и вовсе вылезли из тех самых черновиков, и разбрелись по Москве…Вот дела! Передо мной ту тачку со шкафом и остановили. Устали, бедняги. Видно, при- дется мне поменять местоположение. Но я так привыкла стоять здесь, на этом своем незаметном месте у стены напротив. Не близко и не далеко. Может, удастся уговорить этих таджиков отъехать? Тронула одного за плечо. Смотрит на меня. Тоскли- вый жукастый такой таджик. Наверное, хранился в черновике, на который Булгаков пролил прокисший кофе. Я ему сказала. Неужели он набросан Булгаковым без знания русского? А я – не знаю таджикского. Ну, как мне ему объяснить, что я жду Ан- дрея Василевского? …Закапало. И таджики сразу как сквозь землю провалились. Видно, дождя испугались. Хорошие мои капли – антитаджики. Вовсе не мешают мне смотреть на мою дверь. Может, эти до- ждинки – мое вдохновение, и, вместе с тем, нужный мне образ, к примеру, осколков разбитого зеркала, в котором я могла бы увидеть и никогда не увижу свое счастье? Что-то очень печаль- но получается. Я свое счастье обязательно увижу. Сегодня… …Мальчик подошел к двери. Наверняка со стихами. Насчет стихов я сразу поняла по той папочке, которую он прижимает к груди. Нажал на кнопку звонка, отгадал слова заветные и за- шел. Пока дверь не закрылась, я – мысленно – за ним – наверх, на второй этаж к кабинету обладательницы того самого суро- вого женского голоса Татьяны. Или Тани. На самом деле Таня добрая. Сидит за столом и принимает рукописи. Мальчик сдает Тане под роспись листы со стихами из своей папочки, а я смо- трю на сложенные за Таней упаковки с просроченным «Новым Миром». Судя по наклейкам на упаковках, номера за прошлый и позапрошлый годы. Нет. Я неправильно выразилась. «Новый Мир» не может быть просроченным. Мальчик уходит, а я, от- вернувшаяся от заскучавшей Тани, прохожу по аппендициту- коридорчику к «новомировским» кабинетам. Вот там – кабинет Сергея Павловича Костырко. За все свои посещения «Нового Мира» я так и не услышала от Сергея Павловича ни одного сло- ва. Да. Я здесь была, и не раз. А вот этот – его кабинет. Закры- то. Мне нетрудно и подождать. На старинном трюмо напротив кабинета ящик с разными интересными книжками. Насколько я знаю, посетитель, если захочет, может выбрать одну из этих книжек себе в подарок. Но мне эти книжки не нужны. Мне ну- жен Андрей Василевский. Кто-то трогает меня за руку… …Нищенка. Я замечталась, а она незаметно подошла и про- сит. Русская нищенка. Я – дала. И тут же пошел настоящий дождь. Вот странно. Он пошел от того, что я дала русской ни- щенке пятьдесят рублей. Это, наверняка, хорошая примета. У нищенки получится купить, скажем, булку хлеба. А у меня по- лучится дождаться Андрея Витальевича. Когда он выйдет из той двери... Я жду, и этот дождь ждет вместе со мной. И раскрытый мною мой алый зонт ждет. И мои ярко накрашенные алые губы ждут тоже. Мне кажется, ему нравятся мои алые губы. Они ведь были так ярко накрашены и тогда. В первый раз… …Тогда дождь был такой же, но летний. Я принесла в «Но- вый мир» свои стихи. За Танею, занятой какой-то старушонкой, присевшие на пачки с «Новым Миром» Андрей Витальевич и трое его друзей о чем-то беседовали. Андрея Витальевича я узнала сразу. Он такой же, как на тех фотографиях, что я скача- ла из сети. О том, что это друзья Андрея Витальевича, я, конеч- но, узнала позже. Тогда с ним были Бутов, Крючков и еще один весьма развязный мужчина, которого, как я позже узнала, зовут Григорием. И этот Григорий тут же про меня сказал: «у нее сза- ди божественный ракурс». Он это сказал, когда я отвернулась и немного отошла, думал, что не услышу, но я услышала. А когда я обернулась и посмотрела на них, Крючков и Бутов улыбались, Григорий тут же покраснел, а Андрей Витальевич был таким серьезным и тоже смотрел на меня. Он очень серьезный и так- тичный, Андрей Витальевич. И Бутов с Крючковым тактичные тоже. И ещё все они очень хорошие. Я их потом разглядела. Бу- тов – дорога, на обочине которой хочется присесть на корточки и слушать, как тишина поет над прогретым солнцем асфальтом голосами кузнечиков. Крючков – струна, и никто не знает, как эта струна зазвенит в следующее мгновенье. Если вы спросите у Паши Крючкова, главного насчет поэзии в «Новом Мире»: не пишет ли сам он, Паша, стихов? – Паша ответит что-то вроде: «Не хочу, чтобы расцветающие мелодии моей души были ско- шены грохочущим комбайном чьей-то завистливой критики». А Андрей Витальевич мне как-то сказал, что стихи Паши очень даже хороши. Но вот только Паша никому эти стихи не пока- зывает из-за своей неискоренимой стеснительности. Все это будет (или было) позже, в следующие мои посещения «Нового Мира»… А в тот самый первый раз, в самый первый день я, на- конец, дождалась ухода старушонки и села на освобожденный ею стул. … – Стихи? – дружелюбно спросила меня сидящая напротив Таня. И все четверо мужчин за нею, замолчавшие, ожидали моего ответа. … «У меня сзади божественный ра- курс», – так почему-то хотелось ответить мне, но я ответила скромно: …– Да, стихи…И всё смотрела на Андрея Виталье- вича. А затем спросила Таню: …– А лично? Отдать? Можно? Я спросила это так громко, что и он сам, конечно, услышал. И согласился… …Опять таджики. Уже и дождь их не берет. Пьяные, что ли? Три таджика, три веселых друга. Один подошел ко мне. Тот са- мый, которого я за плечо трогала. Он, наверное, хочет женщину, этот таджик. Я вижу это по его дырявой обуви. Он столько лет искал женщину в этой обуви. И нашел меня. И предложил мне пойти с ним. Он сказал так: … – талам-па-ла-рум… Я не знаю таджикского, но поняла. И я послала того таджика. И он пошел. Наверное, туда, откуда вылез. В черновики романа «Мастер и Маргарита»... …Когда в день первый мы с Андреем Витальевичем зашли в его кабинет, в окно билась ласточка. Странно. В дождь ласточ- ки прячутся, а эта – билась – зачем? Он стоял напротив меня, листал мою тетрадку. Я смотрела на него. Я уже знала, что для меня он просто Андрей. Андрюша. И еще я знала, что его лю- блю. Вообще-то я знала об этом и раньше. Когда увидала его в передаче, кажется, по телеканалу «Культура». Почему я его полюбила? Он – особенный. Внешне – жесткий, а внутри – пу- шистый. А еще с ним я чувствую себя женщиной. Каждое его слово – ключ, и вместе с тем поворот ключа, который во мне эту женщину открывает. К тому же Андрюша отличный поэт. Воз- мужавший Пьеро российской литературы. Разве против всего этого устоишь? Я и не устояла. А он, поднявший на меня глаза, вдруг сказал: – …Милая девочка. Вы пришли ко мне по такому дождю… И замолчал. Ласточка в окно всё билась. Я вспомни- ла, как в детстве (мы жили в деревне) ласточка свила гнездо в пустеющем доме напротив. Заселившиеся жильцы разорили гнездо и застеклили окна. А ласточка билась в те, застекленные, окна каждый день. Отлетала, и билась снова. А потом исчезла… Впрочем, хватит вспоминать о пустяках. Ведь рядом – милый. Я отобрала у Андрюши тетрадку и стала читать сама свой люби- мый стих «Седьмое небо». Он смотрел на мои губы. Мне всё ка- залось, что он вот-вот сделает мне замечание насчет моих алых губ. А я ведь специально для него так накрасилась. Неужели он сердится? Я замолчала, посмотрела на него и коснулась его руки. А он вдруг улыбнулся и сказал, что мои стихи очень даже хоро- ши, и их обязательно напечатают в ближайшем номере «Нового Мира». А еще предложил назвать мою подборку «Седьмым не- бом». Ласточки за окном уже не было, но я помнила о ней. И по- думала, что, может, в этом просторном кабинете где-нибудь под потолком – разоренное ласточкино гнездо? Поискала взглядом, и не нашла. Мы вышли. На прощанье он дал какие-то указания Тане, еще раз улыбнулся мне. Может, его ждала жена. Я знаю, что у него есть жена, и что ее фамилия отпочкована от его фа- милии. Я никогда ее не видела, и не хочу о ней думать. И тогда, в первый день, не хотела. Тогда – счастье переполняло меня. … Милая девочка. Вы пришли ко мне по такому дождю… Да! Я была готова прийти к нему по такому дождю еще тысячу тысяч раз. Мы с Таней, сразу подружившиеся, вынесли два стула на лестничную площадку, сели. Таня, оказывается, бежала из Тад- жикистана. Она курила и нервно рассказывала мне о тех кругах ада, через которые она прошла, спасаясь от одичавших после смерти Булгакова таджиков. А потом, когда Таня выговорилась, я рассказала ей о своей любви к Андрюше. Еще о том, что сле- дующий номер «Нового Мира» выйдет с моим «Седьмым Не- бом». Я торопливо и невнятно говорила что-то еще, может, и несущественное, но связанное с Андрюшей, и смотрела вверх, на венчающее лестничный пролет заливаемое струями окошко. И то были вовсе не струи. То были крылья небесных ласточек, возносящие мои мечтанья всё выше и выше. К нему, моему лю- бимому, единственному, желанному… |
|||||||||
| След. » |
|---|
| Аспекты культуры |
| Древняя культура |
| О литературе |
| Золотой фонд |
| Искусство |
| Культура |
| Культура века |
| Культура и искусство |
| Культура России |
| Культура урока |
| Культурология |
| Мировая культура |
| Народная культура |
| Наука и культура |
| Национальная культура |
| О символизме и около |
| Области культуры |
| Образование |
| Основы культуры |
| Особенности культуры |
| Программа культура |
| Читателю журнала "Мой берег" |
|---|
|
Приглашаем Вас ознакомиться с поэзией и прозой геосимволистов (см. с главной страницы). Геосимволисты организовали несколько виртуальных библиотек. Интересует музыка - посетите библиотеку геосимволистов. Если вам нужны рефераты - они здесь. Если вы ищете сочинения и уроки - найдёте их здесь. Что касается учебников и решебников - да вот они! Немного о здоровье. Немного биографий. ГДЗ - и те в столбик. Язык приведёт к Вавилону. Фото от геосимволистов. Ну, и чтобы жизнь мёдом не казалась. Двойная библиотека есть боль. А, может, и нет. Наши стратегические партнёры. ГДЗ и ответы. Время подумать о празднике. Арт - и готово. Почти что модерн. Хотели ли вы, чтобы развалился СССР? Конечно, нет. С трудом и закон не помеха. Ох как хорошо с книгой по социологии. И выпить не хочется. Как орёл летаешь. Вместе с Авиценной. Праздник по нотам на целый культпоход потянет. |