Культура европейского средневековья |
Страница 4 из 5 З . КУЛЬТУРА ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ (ХУ-ХУII в). Период позднего Средневековья, содержательно совпа- дающий с эпохой Возрождения и Реформацией, знаменует собой заключительный этап существования феодализма и подготовку всех культурных предпосылок для его слома. Присущее феодализму натуральное производство, бес- правие и полная зависимость большей части народа, пря- мое непосредственное принуждение его к труду, общинный и сословно-корпоративный характер общественного устрой- ства — все эти устои феодального строя приходили в проти- воречие с потребностями дальнейшего развития общества. В то же время значительный рост товарно-денежных от- ношений в деревне и, особенно, й городе, развитие городов, их экономическое и политическое усиление и возвышение означали, что наступил конец господству деревни над горо- дом. Вытекающая из товарного производства и частной соб- ственности потребность в развитии производительных сил дала толчок опытному познанию природы, а потребность в свободном труде независимого работника порождала новые представления о человеке, его природе, правах и достоин- ствах. Универсальным выражением этих общественных потреб- ностей стала гуманистическая идеология эпохи Возрожде- ния, противопоставившая средневековому теоцентриче- скому и аскетическому мировоззрению возвеличивание человека, страстное желание усовершенствовать мир на на- чалах разума и человечности. Идеи гуманизма легли в осно- ву дальнейшего развития философии и науки, общественной мысли, литературы и искусства. Однако созданная на этой основе культура — философские учения, художественные произведения, научные открытия и изобретения, призван- ные облегчить и улучшить жизнь человека, открыть перед ним простор для развития, — все это было достоянием узкого круга образованных людей, далеких от простого народа. Поэтому гуманистическая культура, стремящаяся пре- образовать общественную жизнь посредством обращения к отдельной личности, развития ее до разумного и свободно-, го состояния, не могла найти отклик и оказать заметное воз- действие на массовое сознание, чтобы способствовать побе- де нового строя общественных отношений. Ведь духовную жизнь огромного большинства людей того времени опреде- ляли отнюдь не философия, наука или искусство, а прежде всего религия. Именно религия давала людям основные мировоззрен- ческие представления о человеческом бытии, его смысле и предназначении в земной жизни, о страданиях и тяготах в этой жизни и возможности спасения в другой, тем самым обнадеживая и вдохновляя людей. Поэтому реализовать на- зревшие потребности общественного развития в коренном преобразовании феодальных общественных отношений было невозможно без самой мощной и действенной для лю- дей того времени санкции — религиозной. Почему же католическая церковь оказалась неспособной ответить на вызов времени — выразить в доступной народу религиозной форме культуры потребности общественного развития и тем самым возглавить историческое преобразова- ние феодальных общественных отношений? Ведь на стороне католической церкви стояла тысячелетняя традиция духов- ного попечительства, она имела огромный и непререкаемый авторитет в массах верующих, опиралась на силу светской власти и сурово расправлялась со всеми ересями. Более того, тяготы и покаяния, налагаемые на верующего католической церковью с ее культом и обрядностью, были несоизмеримы с тяготами, проистекающими из протестантского требования сурового и непреклонного исполйения «мирской аскезы» и пуританского благочестия. Только одних церковных празд- ников в католицизме чуть ли не половина календаря, тогда как протестантизм приравнял праздность к самым страш- ным порокам! Тем не менее католическая церковь не смогла противо- стоять идеям протестантских теологов, увлекших ими огром- ные массы людей, которые вряд ли могли разобраться в тео- логических и вероисповедальных различиях между новым и старым способом верить в Бога. Это удалось потому, что от- вет, данный деятелями Реформации на вызов истории, ока- зался понятным и близким погруженным в религию, но не разбирающимся в теологических тонкостях массам: католи- ческую церковь следует отвергнуть, потому что она безнрав- ственна, а следовательно, безбожна! Именно этот нравствен- ный протест против «безбожной» церкви встретил живой отклик в сердцах тысяч верующих, принадлежавших к раз- личным сословиям. Само же это убеждение в безбожности основанной самим апостолом Петром церкви постепенно созревало в недрах католической церкви, не выдержавшей испытания огромной властью и богатством. Первый удар по теократическим притязаниям римского папы на высшую власть от Бога, на абсолютную непогреши- мость и право утверждения или низложения не только цер- ковных, но и светских властей, был нанесен в ХIУ в. фран- цузским королем Филиппом Красивым, когда папство почти на 70 лет попало в подчинение французских королей. По ме- сту резиденции римского папы этот период получил назва- ние «авиньонского пленения пап». Вторым ударом стала деятельность предшественника Мартина Лютера, чешского богослова и профессора Яна Гуса (ХIУ—ХУ в.), выступившего против злоупотреблений церковных властей и призывавшего «в духовных вопросах повиноваться не людям, а Богу». Он резко порицал князей церкви за отлучения христиан от церкви, советуя им снача- ла отлучить самих себя от грехов и пороков, среди которых он выделял жадность и властолюбие. «Богатство отравило и испортило церковь», — учил Гус, выступая за упрощение ка- толического богослужения, проведение его на националь- ном языке и фактически за создание независимых от Рима национальных церквей. За это он был вероломно, вопреки выданной ему германским императором охранной грамо- те, схвачен на соборе в Констанце и сожжен как еретик в 1415 г. Возникнув как движение бедных и униженных, порабо- щенных и гонимых, христианская религия и церковь стали в Средние века господствующей духовной и политической силой, достигнув высшего светского владычества. Нигде и никогда никакая другая церковь не имела дела с таким опас- ным искушением, как безграничная светская власть. Имен- но это безраздельное господство римско-католической церк- ви во всех областях жизни, абсолютная монополия на власть и привели её, в конечном счете, к внутреннему перерожде- нию и разложению. Ведь если верно утверждение, что власть развращает, то абсолютная власть развращает абсолютно! При таком состоянии дел всякий порядочный христиа- нин был просто обязан со всей решимостью выступить про- тив официальной католической церкви, чем бы это ему ни грозило. Именно это убеждение двигало Мартином Люте- ром, когда он, уже отлученный папой от церкви, принял решение явиться на рейхстаг в Вормсе в 1521 г. для объяс- нения своей позиции. Пример Яна Гуса был еще свеж в па- мяти: охранная грамота императора ничего не значила для папы. Однако Лютер почтительно отказался от вооружен- ной охраны со стороны своих сторонников. Им руководило не рассуждение об опасности предприятия, а невозможность уклониться от выполнения долга честного христианина: «... даже если бы они запалили огонь от Виттенберга до Вормса до самого неба, я все равно явился бы туда с именем Госпо- да и стал бы в самой пасти бегемота меж огромными его зу- бами!» Изложение своей позиции на рейхстаге он закончил знаменитыми словами, утверждавшими долг совести, изме- нить которому для уверенного в своей правоте человека про- сто невозможно: «На том стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог!» Вышло так, что именно внутреннее, нравственное, раз- ложение католической церкви, ее властолюбие, алчность и жадность сделали эту церковь абсолютно неспособной воз- главить прогрессивные преобразования в обществе и одно- временно породили внутри самой церкви мощный протест, отражавший широкие общественные настроения. 1 Таким энергично выраженным религиозным протестом и стала Реформация. Она не осталась только эпизодом в истории религии и церкви, а ознаменовала рождение ново- го мировоззрения, стала знамением новой эпохи. Идеи Ре- формации, в содержательном плане значительно расходясь с гуманистической идеологией Возрождения, в стратегиче- ской перспективе продолжили начатое гуманизмом дело, так что Гегель назвал Возрождение «зарей новой эры», а Рефор- мацию — «полным сиянием солнца». Обычно начало Реформации связывают с событиями 31 октября 1517 г. в Виттенберге, когда никому еще не из- вестный монах и доктор теологии Мартин Лютер прибил к дверям церкви свои тезисы с осуждением продавцов «святого товара» — индульгенций, церковных грамот об отпущении грехов. Отпущение грехов стало практиковаться католиче- ской церковью еще с ХI в. как распространение монашеской практики на мирскую жизнь. Первоначально оно осущест- влялось в натуральной форме — за «богоугодные дела», т. е. за участие в паломничествах к святым местам, в Крестовых походах за освобождение Гроба Господня, за пожертвования в пользу церкви и монастырей. С развитием торговли и де- нег церковные грамоты по случаю отпущения грехов стали предоставляться за деньги, и постепенно эта торговля при- няла самые циничные формы. Накопленный церковью запас «святости» из добрых дел святых и праведников обменивался ею по определенной таксе на все мыслимые и немыслимые прегрешения. Позже папство ввело индульгенции и на еще не совершенные грехи! Продажа индульгенций стала одной из важнейших статей дохода церкви. Но она же косвенным образом способство- вала и распространению пороков и злодеяний, которые при наличии денег уже можно было не считать грехом. В ходу была поговорка: «Церковь прощает все грехи за исключени- ем одного — отсутствия денег»! Эта позорная практика вызывала повсеместное возму- щение верующих и рассматривалась как яркое доказа- тельство кризиса церкви, алчности ее служителей. Однако осуждалось именно придание отпущению грехов грязной денежно-торгашеской формы, но не само право церкви осуждать и миловать, накладывать на людей покаянные тя- готы — епитимьи и прощать грехи. Лютер пошел дальше. За проступившим наружу оскорбительным торгашеским духом церковной практики он рассмотрел подлинно «сатанинскую выдумку» т- стремление освободить человека от необходи- мости внутреннего покаяния! А ведь это именно то, к чему постоянно и неустанно призывает Евангелие: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божье!» Тем самым католическая церковь фактически упразднила главное требование христианства и непременное условие че- ловеческого спасения — внутреннее покаяние. Против этого и выступил Лютер, заявив, что нельзя заменить полагающие- ся человеку в силу его врожденной греховности очищающие душу страдания, ибо это единственный способ укрепления в вере и нравственного очищения, т. е. обретения искренней готовности жить по-божески. Фактически Лютер потребовал возврата к нравственным принципам первоначального хри- стианства с его простотой, искренностью, непосредственной погруженностью в веру. Человек не может и не должен ис- кать промежуточных инстанций для спасения, уповая на них и наделяя их правом наказывать и прощать, он изменяет Го- споду, умаляет его величие. Именно обличение скрытого неблагочестия церкви во главе с римским первосвященником перед лицом Бога привлекло на сторону Лютера всех недовольных всевластьем развращенного Рима. Нравственное негодование и возмуще- ние получили здесь сильнейшее религиозное подкрепление, что обеспечило быстрый рост популярности реформатор- ских идей. Поставив под вопрос право церкви посредни- чать между человеком и Богом в деле спасения, Лютер идет дальше и в итоге отвергает саму скомпрометировавшую себя церковную иерархию во главе с «бесовским князем» — па- пой. Папство он называет «антихристовым установлением», искушающим человека, провоцирующим его на плохие дела, которые легко искупаются внешним благочестием, участием в церковных таинствах и обрядах или, как это делают самые закоренелые грешники, покупкой отпущения грехов. Оно, по существу, украло у человека Бога и занялось спекулятив- ной продажей его милости. Бог «труждающихся и обреме- ненных» превратился в Бога богатых и самодовольных. Постоянно сверяя свои идеи со Священным Писанием, Лютер отверг само деление общества на священников и ми- рян, ибо ни о папстве, ни о священничестве там нет ни сло- ва. Папа предстал в его изображении предводителем много- тысячной армии титулованных шарлатанов и мошенников, самозванных посредников между человеком и Богом, кото- рые не помогают, а мешают общению человека с Творцом. Лютер отвергнул и большинство таинств, составляющих ка- толический культ и обрядность, — святых и ангелов, культ Богородицы, поклонение иконам и святым мощам, богатые и торжественные церковные церемонии и службы, идущие к тому же на непонятном народу латинском языке, представ- ление о чистилище. Все это он рассматривал как разновид- ность церковной магии, при помощи которой католическая церковь стремилась самого Господа подчинить целям и ин- тересам людей. Все пути спасения, связываемые с умилостивлением Бога — прямым ли подкупом, пожертвованиями или даже монашеством, паломничеством к святым местам, другими проявлениями внешнего благочестия, оказываются у Лютера противными самой сущности христианства, ибо представля- ют собой попытку управлять Богом, влиять на него. Спасе- ние, по Лютеру, возможно только посредством перенесения человеческих устремлений из сферы внешнего, показного благочестия во внутреннее пространство сознания — в лич- ное верование человека. Лютер на все лады не устает подчер- кивать это свое открытие сущности религии, которая заклю- чается не во внешних формах благочестия, не в богоугодных делах без искреннего внутреннего устремления к Господу, а прежде всего в самой вере, во внутреннем самоотверженном настрое, который не может, разумеется, не воплотиться в хо- роших делах. Чтобы оттенить эту мысль, Лютер многократно намерен- но повторяет свой тезис о спасении, об оправдании «одной только верой», постоянно добавляя «без участия добрых дел», подразумевая под ними именно внешнее, показное благочестие. «Нельзя предписывать вере соединяться с до- брыми делами, ибо истинная вера не может по сущности сво- ей не сказываться в праведной жизни», — утверждал он. В связи с этим Лютер отрицательно отзывался о мона- шеской практике, предлагая сделать из монастырей школы, выступал за отмену обязательных постов, пилигримства, т. е. паломничества к святым местам, ибо видел в этом бесполез- ное проживание средств в чужих краях, оборачивающееся бедностью и голодом в оставшихся дома семьях. Ратуя за чи- стую и искреннюю веру в Бога, Лютер отвергал последний и неотразимый аргумент, к которому так любила прибегать католическая церковь, — отлучение от церкви и проклятие. Еретиков, считал он, следует побеждать Писанием, а не ог- нем, иначе палачи были бы самыми учеными теологами в мире. Этим он способствовал развитию самостоятельности и свободы совести в вопросах веры. Чтобы не заплутать в вопросах веры, необходимо посто- янно сверять ее со Священным Писанием как критерием истинности христианского вероучения. Утверждая непре- рекаемость авторитета Писания, Лютер настаивал на пра- ве каждого верующего иметь собственное понимание его содержания, на независимости личных суждений в вопро- сах веры и морали и, в конечном счете, на свободе сове- сти. Чтобы обеспечить это право, он сам перевел Библию на немецкий язык и заложил тем основы общенемецкого литературного языка. Он сделал Библию доступной народу и способствовал упрочению общественной потребности в развитии грамотности. Основное содержание лютеровской Реформации позднее было сжато изложено его сподвижником Филиппом Мелан- хтоном в «Аугсбургском вероисповедании» (1530 г.) и заклю- чалось в идее возможности личного спасения одной только верой, признании условности папства и церковной иерар- хии, в утверждении равенства всех верующих в вопросах веры перед Богом, что нашло отражение в принципе «все- общего священства». Суть его состояла в том, что каждый верующий может быть сам для себя и других священником, и никакого особого священного круга деятельности не суще- ствует, никаких преимуществ духовенство иметь не должно. Все это сильно сокращало дорогостоящую церковную бюро- кратию и культ, лишало церковников представления о соб- ственной святости и неподсудности светской власти. Концепцию «новой церкви» Лютер дополнил учением о божественном предопределении всего сущего и иллюзорно- сти свободы воли человека. Стержнем протестантского ми- ровоззрения стало положение «все от Бога», освободившее человека от тщетных и суетных переживаний о ходе и исходе его мирских дел и оставившее ему лишь одно — уповать на Господа и верить в свое спасение. Лютер довёл эту мысль до утверждения, что спасение вообще не зависит от усилий че- ловека, а целиком определяется одним только Богом. Ибо если было бы иначе, если спасение не было бы только благо- датью Божьей, а его можно было заслужить, это порождало бы самоуспокоенность и самодовольство человека, влекло его к гордыне и отвращало от покаяния. По сути дела, здесь рождалась новая мировоззренческая и нравственная установка, проникнутая готовностью принять и перенести все трудности и испытания, ниспосланные чело- веку свыше, и отчаянным стремлением к внутренней чистоте и духовной стойкости в вере. Сохранить в душе образ Божий, не упасть духом, а делать свое дело методично и хорошо, не- смотря ни на что и вопреки всему! И если такое действие без надежды на благополучный результат, совершаемое вовсе не ради него, а во имя своего человеческого долгажить по-бо- жески, во имя укрепления веры, вдруг окажется действитель- но успешным, — это и будет явным знаком божественного благоволения и возможности спасения. Поэтому фатализм протестантской этики не отрицал не- обходимости активных деятельных усилий, упорного систе- матического труда в рамках своего мирского призвания, как не отвергал он и приобретения в результате этой деятельно- сти материального достатка и благополучия. Протестантская мораль лишь отрицает традиционную мотивацию такой дея- тельности — мужество и упорство, старание и прилежание, как и приобретаемые с их помощью благополучие и богат- ство необходимы не ради них самих, не ради развлечений, празднеств и веселого образа жизни. Они нужны для полу- чения чувства удовлетворения от сознания собственного из- бранничества, гарантирующего будущее спасение. Выполнение долга в рамках своей мирской профессии — высшая задача человека, посредством чего он убеждается в собственной угодности Богу. Тот, кто упорно и добросовест- но трудится, вырастает в глазах Бога, кем бы он ни был, хотя сословие его было бы низким, а должность еле приметной. Тот же, кто трудится нерадиво, — чернь в глазах Творца, как бы высоко он ни вознесся в переменчивом течении жизни. Истинная христианская вера как бескорыстная устрем- ленность к добру означает просто усердную и,тщательную сосредоточенность и упорную методичность в выполнении обыкновенной мирской работы, составляющей одну из вза- имопригодных служб устроенного Богом миропорядка. Хо- рошо работать нужно просто потому, что это угодно Богу, а не потому, что эта работа будет достойно вознаграждена. При этом успешность человеческих занятий и их исход сами по себе безразличны для спасения души, но поскольку отлично выполненная работа свидетельствует об упорстве и добросо- вестности работника, а, стало быть, о прочности его веры, успешный результат может рассматриваться как внешняя примета спасения. Такова логика лютеранской Реформации, заложившей прочные духовные основы для появления работника ново- го типа и принципиально иной культуры труда, без которых невозможно никакое эффективное высокотехнологичное производство. Новое понимание христианской веры как непосред- ственной личной связи человека с Богом, сильнейший удар по католической церкви как духовному и политическому оплоту феодализма, ограничение церковного авторитета в делах веры и нравственности и утверждение свободы сове- сти, защита высокой ценности труда и его религиозное освя- щение — вот далеко не полный перечень заслуг Лютера в утверждении культуры раннебуржуазного общества. Радикальным продолжателем Реформации стал француз Жан Кальвин, основавший в Женеве, куда он был вынужден бежать от преследования католиков, одно из самых мощных течений протестантизма. Кальвинизм еще более упростил христианский культ и богослужение, придав церкви демо- кратический характер с полным преодолением разделения верующих на клир и мирян и выборностью руководства церкви. Кальвин усилил и упростил учение о божествен- ном предопределении, доведя его до абсолютного фатализ- ма: одни люди еще до рождения якобы предопределены к спасению и небесному блаженству, а другие — к погибели ' и вечным мукам, и ничто не в силах этого изменить — ни отвергнутое Лютером внешнее благочестие, ни их вера. Че- ловек спасается не потому, что верит в Бога, а верит потому, что предопределен Творцом к спасению. Однако божествен- ное предопределение и собственное избранничество сокры- то от людей, и потому каждый христианин должен построить свою жизнь так, как если бы изначально был предопределен к спасению, открывая в своей жизни знаки божественного предопределения к спасению или погибели. Таким образом, кальвинизм идет дальше лютеранства, утверждая, что спасение не зависит даже от одной толь- ко веры, ибо истинно верующим может быть лишь тот, кто «избран». Но человек не должен и не смеет проникать в тай- ны божественных решений, и поэтому он не может заранее знать, принадлежит ли он к числу избранных или отвержен- ных, а посему должен истово заботиться о том, чтобы ока- заться достойным этого избрания. И если он ощущает в себе силы, позволяющие ему противостоять искушениям и со- блазнам, стремлению к удовольствиям и развлечениям, т. е. всему тому, что осуждается Богом и Священным Писанием, ибо способствует «развращению человеков» и их погибели, то это хороший знак для него. Наиболее видимым знаком избранничества кальвинизм вообще признавал удачное и успешное течение дел в земной жизни, ибо все это невозможно без сильной воли, упорства, целеустремленности, сильного характера и стойкости, тру- долюбия, простоты и скромности в жизни — всех тех качеств и способностей, которыми Бог отмечает избранных. Имен- но поэтому кальвинизм проповедовал постоянный упорный труд и совершенствование профессионального мастерства, прилежание, скромность и ограничение своих потребностей, доходящую до скопидомства бережливость и отказ от земных удовольствий и праздности. Непроизводительное потребле- ние, растрата капитала, праздное времяпрепровождение рас- сматривались кальвинистами как самый большой грех, ибо праздность, леность, склонность к легкой жизни, неизбежно приводящие человека к порокам и бедности, свидетельство- вали о неизбежности его погибели. В соответствии со своими установками Кальвин очень скоро превратил Женеву, в которой протестанты взяли верх над католиками, из самоуправляющейся трудолюбивой и веселой общины в теократическое государство с личной диктатурой самого Кальвина, стремившееся насадить свои представления о жизни не только убеждением, но и при- нуждением. Шумная жизнь процветающего, трудолюбиво- го и веселого города притихла и сменилась мрачной серьез- ностью и строгой религиозностью. Кальвин стремился при помощи системы принуждений и наказаний заставить граж- дан усердно молиться и работать, наложив запреты на всяче- ские развлечения и удовольствия, свободное времяпрепро- вождение, праздность и увеселения. Неприятие Кальвином праздности и роскоши переходило у него в отрицание худо- жественного творчества, литературы и искусства, в строгую мелочную регламентацию личной жизни верующих вплоть до запрета на ношение красивой одежды, причесок, употре- бление изысканных кушаний и т. п. Обожествление протестантизмом трудолюбия и нена- висть к социальному паразитизму вылилось у Кальвина в запрет нищенства и монашества, однако взамен он, в пол- ном соответствии со своим представлением о земной жизни как подготовительной ступени к жизни вечной, как юдоли скорби и плача, предложил аскетический идеал жизни всем верующим. «Кальвин, — писал об этой его особенности Вольтер, — широко распахнул двери монастырей, но не для того, чтобы все монахи вышли из них, а для того, чтобы за- гнать туда весь мир». Однако, несмотря на суровое преследование кальвиниз- мом всякого инакомыслия и убежденность в собственной непогрешимости, сама логика буржуазного образа жизни с присущим ему стремлением к духовному и идеологическому плюрализму способствовала порождению из кальвинизма целого ряда течений и протестантских сект — пресвитери- ан, конгрегационалистов, баптистов, пуритан и т. д. Пожалуй, наиболее полно и последовательно их общую духовную сущность и родство с кальвинизмом выразил пу- ританизм (от англ. «чистый», «истинный»), основателем которого был англичанин Джон Нокс. Термин «пуритан- ство» стал даже общим названием всех этих течений. Пу- ританством стали называть характерное для последователей кальвинистской церкви религиозное мировоззрение и стиль жизни, связанные с абсолютизацией аскетической строгости нравов, трудолюбия, высокого чувства долга, бережливости, мелочного благочестия и религиозного усердия. Этика пуританства отличалась строгим ригоризмом, т. е. суровым и непреклонным следованием нравственным прин- ципам и нормам, источником которых считалась воля Бога, требованием простоты в отношениях между людьми, пропо- ведью всемерного ограничения и упрощения собственных мирских потребностей, крайне отрицательным отношени- ем к роскоши, расточительности и праздности. Пуритане не могли позволить себе тратить драгоценное время на непро- изводительные занятия и считали все забавы и развлечения незаконными, ибо они отнимают время, которое необходи- мо посвятить более серьезным делам. Поэтому большинство праздников были отменены, а жизнь пуритан превратилась в разновидность «мирской аскезы», т. е. служения Богу. Пури- тане заметно отличались своей подчеркнутой скромностью жизни и набожностью. В то же время эта скромность и сдержанность сочеталась у них с чрезвычайно высокой самооценкой, проистекающей из их религиозных убеждений о том, что именно они являют- ся не просто одной из разновидностей христианства, а носи- телями божественной исторической миссии. Своей жизнью они стремились продемонстрировать, что Господь указывал именно на протестантов, когда предвидел истинный путь человечества к спасению. Это весьма стимулировало соци- альную активность и религиозную непоколебимость пури- тан как надежное средство против преследований их вра- гами, против сомнений, колебаний и душевной слабости и уныния. В то же время эти установки инспирировали подъем пред- принимательского духа, присущего капитализму, и способ- ствовали, в конечном счете, его окончательной победе над феодализмом. Именно представители радикальной проте- стантско-пуританской ветви христианства, вынужденные в результате религиозных и политических преследований бежать в 1620 г. из Европы в Северную Америку на корабле «Мэйфлауэр», заложили фундамент новой нации, ставшей лидером западной цивилизации. Успехи, одержанные протестантской Реформацией, за- ставили римско-католическую церковь встать на путь пре- образований и поиска путей восстановления утраченных позиций. Оправившись от первых чувствительных уда- ров и поражений, до основания поколебавших ее устои, римская церковь начинает собирать силы для новой оже- сточенной борьбы с протестантизмом. Эта борьба развер- нулась в Западной Европе в ХУI—ХУII вв. и получила на- звание Контрреформации — организованного папством церковно-политического движения в защиту святости и величия католической церкви. Она включала ряд мер по организационному переустройству церкви и активиза- ции функционирования её институтов. Контрреформация не ограничилась чисто церковными мерами, а пошла по пути развязывания целой череды жестоких и кровопролит- ных религиозных войн, охвативших Европу в этот период. Прежде всего, была резко усилена роль инквизиции, пре- образованной в Конгрегацию «Святого престола», действо- вавшей под непосредственным руководством папы и об- рушившей всю свою мощь на противников католической церкви. Были мобилизованы силы старых нищенствующих мо- нашеских орденов — францисканцев, доминиканцев, кар- мелитов, августинцев, члены которых должны были акти- визировать свою проповедническую миссию. Но наиболее удачным орудием папства против свободомыслия и ересей стал вновь созданный орден иезуитов «Общество Иисуса», девизом которого был лозунг «Иисус — спаситель людей». Его основал испанский дворянин Игнатий Лойола, не пре- успевший на военной службе вследствие ранений и напра- вивший свой неукротимый пыл и воинствующую религиоз- ность на служение католической церкви нетрадиционными методами. Тяжело переживая кризис католичества, Лойола искал ответ на вопрос, как можно исправить дело. В итоге он пришел к мысли основать духовное общество для защиты церкви не тихим монастырским служением и проповедни- чеством, а активной борьбой с ее противниками. Он задумал создать настоящую боевую организацию воинов Христовых, тесно связанных дисциплиной и сильных своим единодуши- ем, — «духовное войско, сражающееся за славу Божью под знаменем креста Господня». Найдя единомышленников и последователей, Лойо- ла быстро подчинил их своей воле, внушив им идею соб- ственного избранничества и божественного покровитель- ства в деле защиты католической церкви во главе с папой. Первоначально это вновь возникшее товарищество зани- малось проповедничеством и обличением еретиков. Внеш- няя и внутренняя жизнь членов ордена была весьма различ- ной. На людях иезуит, орденская принадлежность которого известна окружающим, должен вести себя скромно и бла- гочестиво, быть приветливым и кротким, никогда не вы- ражать недовольства, смотреть вниз, чтобы не выдавать глазами своих мыслей, и хранить в тайне всё относящее- ся к внутренней жизни ордена. Но эта кротость и бдагоче- стивость не должны мешать иезуиту использовать все сред- ства для достижения главной цели — выполнения приказов и распоряжений начальства. Он мог прибегать к клевете, к интриге, заговору, использовать яд, кинжал, предавать- ся светским развлечениям, вести разгульный образ жизни, если это являлось необходимым для победы над врагами ка- толической церкви. Такое поведение теоретически обосновывалось идеоло- гами ордена в концепции так называемой иезуитской мо- рали, главным принципом которой стало положение «цель оправдывает средства». Провозглашая своей целью укрепле- ние славы Божьей, иезуиты считали, что нет таких средств, которые не были бы оправданы этой целью, и, последова- тельно применяя эти положения к жизненной практике, по- степенно пришли к оправданию любых безнравственных и просто преступных деяний. Ложь, клятвопреступничество, предательство, тончайшая интрига и игра на человеческих слабостях, страстях и пороках были обычными средствами укрепления иезуитами своих позиций. Неудивительно, что вскоре этот орден не только стал играть руководящую роль в религиозной жизни, но и ока- зывать громадное влияние на политику. Папы быстро оцени- ли возможности, которые открывали им такие готовые на все помощники, и наделили орден многочисленными привиле- гиями. Несмотря на тяготы послушания, суровой дисципли- ны, вытекающие из устава ордена, численность иезуитов по- стоянно росла, а сила крепла. В основном иезуиты вербовали своих членов из привилегированных сословий, и трудно ска- зать однозначно, что больше двигало этими людьми — дей- ствительное стремление к бескорыстному служению силе и величию католической церкви или желание почувствовать себя избранником, принадлежащим к мощной и всесильной организации, приближенной к главе церкви. Иезуиты приняли активное участие в подготовке и со- зыве Тридентского Вселенского собора (1545-1563 гг.), при- нявшего ряд решений, ознаменовавших формальное начало Контрреформации. Прежде всего собор подтвердил догмат о непогрешимо- сти пап в делах веры и приоритете папской власти перед ав- торитетом вселенских соборов. Было принято решение об издании инквизицией индекса запрещенных книг, ставшего мощным орудием церковной реакции против свободомыс- лия и науки. В то же время признавалось, что для успешного противостояния наступлению протестантизма недостаточ- но одних угроз и запретов, а необходимо повысить общую грамотность и религиозную образованность католического духовенства за счет расширения и укрепления системы ре- лигиозного образования. Для малограмотной паствы было решено издавать катехизис веры, т. е. краткое и понятное из- ложение основ католического вероисповедания в форме во- просов и ответов. В результате в Риме был создан целый ряд учебных заведений — коллегий для специальной подготовки католического духовенства, усилена церковная цензура, ак- тивизирована миссионерская деятельность церкви. Еще одним трагическим проявлением Контррефор- мации стало возрождение и широкое распространение в ХУI—ХУII вв. практики «охоты на ведьм». Тысячи женщин, обвиненных в ведовстве и сожительстве с дьяволом, были подвергнуты жесточайшим казням. Правда, в этом отноше- нии протестантские церковники ненамного отставали от своих коллег из католической инквизиции. Борьба, начатая папством, не ограничилась областью чисто церковных мер, и вскоре по всей Европе запылали огни религиозных войн. Они раскалывали только начавшие складываться нации и препятствовали формированию бур- жуазных государств, в то же время демонстрируя всю бес- плодность и бессмысленность религиозной нетерпимости и постепенно приучая европейские народы к необходимости вынесения религиозных разногласий за рамки государства и гражданского общества. Важнейшими вехами на этом пути стал Аугсбургский мир (1555 г.) в Германии, в результате которого восторжествовал принцип «чья власть, того и вера». Французский король Ген- рих IУ, натерпевшийся от религиозных битв и неоднократ- но вынужденно переходивший из одного вероисповедания в другое, издал Нантский эдикт о веротерпимости (1598 г.), позволивший католикам и протестантам уживаться в одном государстве. Меры, предпринятые католической церковью, позволили ей предотвратить беспрепятственный натиск протестантиз- ма, победившего в основном в Скандинавии, Северной Гер- мании, Швейцарии и Нидерландах, а также на Британских островах. Оплотом католицизма оставались Италия, Испа- ния, Франция, Австрия и юго-восточные страны Европы. В то же время протестантизм внёс наиболее ощутимый вклад в становление культуры западноевропейского общества. Не провозглашая никакого определенного социально-полити- ческого идеала, не требуя переделки общества в ту или иную сторону, не свершая никаких научных открытий или дости- жений на художественно-эстетическом поприще, Реформа- ция изменила сознание человека, открыла перед ним новые духовные горизонты. Человек получил свободу самостоя- тельно мыслить, освободился от авторитарной опеки церк- ви и утвердился в высшем для него религиозном убеждении, что только собственный разум и совесть могут диктовать ему, как следует жить. Реформация способствовала появлению человека бур- жуазного общества — независимого индивида со свободой нравственного выбора, самостоятельного и ответственного в своих суждениях и поступках. Именно в носителях про- тестантских идей с наибольшей полнотой выразился новый буржуазный тип личности с новой культурой и отношением к миру. Было пересмотрено отношение к труду, приобрет- шему религиозно-этическую ценность, тогда как неумение и некомпетентность в своем деле стали считаться таким же тяжким грехом, как и праздность. Складывающийся в Западной Европе в ХУIII—ХIХ вв. капитализм, индустриальная буржуазная цивилизация по- лучили в протестантизме свое духовное обоснование. В свою, очередь протестантизм послужил раскрытию возможностей нового строя, продвижения общества на пути прогресса. Ре- формация вызвала необходимость преобразования традици- онного католического вероисповедания, приспособления его к условиям нового буржуазного общества, что позволи- ло католической церкви остаться важнейшим институтом буржуазного общества и не превратиться в факт истории ре- лигии и культуры. Однако до окончательного поражения феодализма в эпо- ху Реформации и Контрреформации было ещё далеко. Необ- ходимо было, чтобы феодализм полностью исчерпал резервы своего развития и сформировались политические предпо- сылки для его окончательного ниспровержения. Позднее Средневековье — это как раз период окончательного прео- доления и подавления феодальной вольницы во Франции и Англии и становления там абсолютистской монархии (в силу значительного отставания Германии, а также её раздроблен- ности, там этот период характеризовался усилением абсолю- тизма регионального). Так, во Франции в итоге гражданских религиозных войн к власти, благодаря расчетливости, хитрости и удачливо- сти пришёл Генрих IУ Наваррский, понявший всю губи- тельность религиозной междуусобицы и своим Нантским эдиктом утвердивший государственную веротерпимость во Франции. Он стал опираться не столько на феодальное дво- рянство, сколько на государственный аппарат в лице чинов- ников, прежде всего судей, адвокатов, финансистов, а также на города и крупных торговцев. Генрих IУ снизил налоги на крестьян, чем позволил окрепнуть материальной базе госу- дарства, ибо разоренное нищее крестьянство не могло со- держать крепкое государство и армию. Ещё более укрепил централизованную самодержавную монархию во Франции премьер-министр при короле Лю- довике ХIII кардинал Ришелье (ХУII в.), посвятивший всю свою жизнь усилению и возвышению Франции. Он силой и интригами сломил сопротивление не желавших уступать привилегии высших феодалов, погасил притязания ставших подниматься после Нантского эдикта протестантов, но при этом не стал их преследовать и насаждать химеру однород- ной религиозности, запретил дуэли как наносящие прямой ущерб государству. При нём был установлен полный кон- троль центральной власти над всеми территориями, поло- жен конец автономии городов, значительно ограничены права Генеральных штатов, что в тех исторических условиях явилось прогрессивными мерами против феодального сепа- ратизма. Своего апогея абсолютистская монархия во Франции достигла при «короле-солнце» Людовике ХIУ, проявившем недюжинные способности в деле государственного управ- ления, реформирования промышленности и торговли, ре- организации армии. При нём государственная власть стала отождествляться с его личной властью, а ссылки на закон, на право считались преступными. Известно его самое знаме- нитое высказывание, к сожалению, вырванное из контекста и принявшее несколько иной смысл: когда в Генеральных штатах возникла оппозиция его планам усовершенствования собственной власти в стране, Людовик воскликнул: «Вы ду- маете, государство — это вы? Нет, государство — это я!». ««о- роль-солнце» любил яркий образ жизни, роскошь, веселье, но в то же время сумел превратить Францию в подлинный культурный центр Европы, создав великолепные дворцы в Версале, оперный театр, академию наук, академию архи- тектуры, академию музыки. Сам он всю жизнь продолжал работать по управлению государством и постоянно попол- нял свои познания. Будучи весьма точным и пунктуальным, он очень вежливо, но твердо мог отчитать провинившегося вельможу: так, одному из опоздавших на аудиенцию мини- стров Людовик заметил: «Я чуть было не подождал вас», за- ставив того похолодеть от страха. В Англии в этот период происходила борьба между коро- лем Карлом 1 и парламентом, за которым король признавал только право советовать, но не принимать решения, посто- янно угрожая распустить его, а то и просто уничтожить. Его попытки силой утвердить единоличную власть, необходи- мую для усиления страны, натолкнулись на твердое сопро- тивление парламента, которое возглавил парламентарий, талантливый полководец пуританин Оливер Кромвель, раз- бивший войска короля и казнивший самого Карла 1 (середи- на ХУ11 в.). Однако это не изменило логики исторического процесса: роль абсолютного монарха исполнил сам Кром- вель, принявший звание лорда-протектора и установивший личную диктатуру. За 10 лет своего правления железной ру- кой он создал серьезные предпосылки для будущей победы буржуазии. После его смерти и реставрации монархии про- тивостояние парламента и короля продолжалось и завер- шилось «славной революцией» 1688 г., знаменовавшей со- бой компромисс между монархией и буржуазией и начало становления буржуазного государства. В этот период даже церковь оказывается в подчинении у светских государей, с чем она вынуждена была смириться. Абсолютизм стал последним звеном между Средневеко- вьем и Новым временем, уничтожив последние феодальные перегородки и создав единое экономическое и политическое пространство с единообразным законодательством и его применением, с относительной религиозной терпимостью и ростом уважения к знаниям и просвещению. Но в то же время абсолютизм до предела обострил противоречия феода- лизма, продемонстрировав все губительные последствия го- сподства ничем не ограниченной власти. Абсолютная власть быстро развратила и подвергла разложению весь с таким тру- дом созданный государственный аппарат. Бесконтрольные расходы государственных средств, произвол королевской власти в налоговой политике, постоянные поборы и угне- тение одних и совершенно немотивированные льготы для других, заговоры и интриги за близость к царственной особе, постоянные балы, пиры и празднества в условиях финансо- вой несостоятельности — всё это угрожало прочности госу- дарства. Разросшийся бюрократический аппарат отличался специфической особенностью всякой вертикали власти — зависимостью перед вышестоящим чиновником и полной безответственностью перед нижестоящими инстанциями, а тем более народом. По воле короля и сиятельных вельмож- министров любой подданный мог быть схвачен, подвергнут аресту, ссылке, конфискации имущества и даже казни без суда и следствия. Коррупция достигла огромного размаха — продавались права на откуп долгов и налогов, должности, дворянские звания, за взятку можно было решить в суде лю- бое дело в свою пользу. Для сведения счётов между богатыми и влиятельными вельможами даже продавались чистые бланки от имени ко- ролевской власти для ареста и заключения в Бастилию с не- заполненной графой, куда можно было вписать любое имя. Никто не чувствовал себя защищенным ни в своих правах на свободу и жизнь, ни тем более в праве собственника имуще- ства, владельца какого-то дела. Всё это создавало общественную потребность в таком переустройстве общества, чтобы можно было рассчитывать на стабильные порядки, на фиксированную защиту интере- сов собственности, на ограничение произвола власти и на преодоление привилегий одних и бесправия других, на за- щиту личности и её свободу. Произвол и коррупция абсо- лютистской власти становились всё более нетерпимы, что порождало широкое народное недовольство. Попытки вла- сти несколько цивилизовать свою природу и предстать перед народом в качестве просвещённой монархии, опирающей- ся на ценности гуманистической культуры и просвещения, идущей на ряд уступок народу — освобождение крестьян от крепостной зависимости без земли или с правом выкупа, раз- вивающей изящные искусства, литературу и философию, не затрагивали основ феодального строя. В конечном итоге фе- одализм исчерпал ресурсы и возможности собственного раз- вития в интересах всего человечества и стал препятствием на пути дальнейшего прогресса. В недрах феодального обще- ства были созданы культурные основания и предпосылки для перехода человечества к новому, более эффективному типу цйвилизационного развития. Таким образом, культура средневековой Европы пред- стает как исторически развивающаяся органическая целост- ность, как совокупность взаимосвязанных и взаимозависи- мых цивилизационных характеристик, демонстрирующих в своем единстве процесс качественного совершенствования человеческого общества и становления человека. Преодоле- ние феодализма означало завершение Средневековья и пере- ход к Новому времени, открывающему новые перспективы для развития человека и общества. |
|||||||
| След. » |
|---|
|
|