ОБ ИДЕАЛИЗМЕ |
Страница 2 из 2 Почему современная русская поэзия настолько ниже уровнем в сравнении, к примеру, с русской поэзией девятнадцатого века? Здесь меня наверняка спросят: а с кем конкретно ты сравниваешь? Разумеется, с наиболее крупными величинами: Тютчевым, Фетом, Блоком… … - Ну и сравнивай, - облегченно вздохнет уже обидевшийся на мою критику современный поэт. - От меня не убудет. Пушкин и прочие - гении, а я – послабже, но тоже… хорош… Какие такие гении? Смею вас уверить: никаких «гениев» нет. Те, кого принято называть «гениями», были самыми обыкновенными людьми. Да, эти люди были умны, как правило, имели хорошее образование, достаточно прилично писали и волею судьбы выделились среди современников. В божественный же ранг «гениев» их возвели потомки. Для чего? Это отдельная тема. Сейчас о другом. О поэзии. Я подумал: может, «гении» отличаются от современных поэтов уровнем мастерства? Вот кого, к примеру, считает современными мастерами профессор литинститута Евгений Рейн: …ну, допустим, люди, которые примерно одного со мной возраста: Белла Ахмадулина, Лев Лосев, Олег Чухонцев, Глеб Горбовский, Игорь Шкляревский, Александр Кушнер. Потом следующее поколение, давшее очень много одарённых поэтов, авторы, входившие в разные объединения: Сергей Гандлевский, Бахыт Кенжеев, Елена Шварц, Алексей Цветков, Алексей Пурин. …ну я могу ещё назвать из относительно молодых Елену Фанайлову, Дмитрия Воденникова, Александра Кабанова, Евгению Изварину. Вот, собственно, вкратце... Евгений Рейн Я ознакомился с творчеством перечисленных выше поэтов. Все то же. Пусто, мелко, скучно. И поиски скучны. И невнятность внутреннего, и величина потуг. Насчет мастерства? Минимальное мастерство есть у каждого. Мастерство такого уровня, чтобы вдумчивый читатель, пожелавший стать критиком, не придрался сразу. Впрочем… И действительно сильно сделанные стихотворения попадаются у «современных мастеров». Как и у «гениев» довольно часто встречается явная слабость… Нет, одним мастерством разницу в уровне не объяснишь, - подумал я. – Может, сила «гениев» зависит от духовности, питающей их мастерство? Наверное, это уж правда. Что же питает саму духовность «гениев»? Разумеется, я знаю ответ: духовность «гениев» питает Идеализм. О моем знакомстве с идеализмом. Как-то в годы моей молодости я купил в одном из букинистических магазинов Киева изданный еще в начале 20 века роман Гауптмана (не помню его название). При чтении романа - меня - тогда – крайне заинтересовали слова о «знаменитом немецком идеализме». Я не совсем понимал, что такое этот «знаменитый немецкий идеализм», но он представлялся мне, как и плывущему на корабле в Америку герою романа ждущей впереди, за плаванием, счастливой жизнью. И эта жизнь была обещана герою верой в Бога, увлеченностью и силой Духа самого героя. Того духа, что был первичнее и бушующего океана, и, казалось, самой смерти. Заинтересовавшийся идеализмом, я прочел Платона. Я полюбил Платона. Тогда же, в годы моего обучения в Киеве сформировалось мое видение идеализма. Я верю, что в мире существуют две первичных Идеи - Бог и Душа (далее я буду назвать Душу просто Человеком). Между Богом и Человеком – определенное взаимодействие, результат которого важен как для Бога, так и для Человека. Материя же здесь – некая находящаяся меж двумя первичными Идеями необходимая для их взаимодействия поляна, наполненная мириадами Идей вторичных, возникающих в процессе того самого взаимодействия. Стоит добавить, что поиски всех идеалистов всех времен есть стремление понять каждую из первичных Идей: Бога и Человека, найти смысл и баланс предназначенного их взаимоотношения. Идеалист-философ и Идеалист-поэт… Они ищут, и, одновременно, верят своими поисками в Бога, и Человека, и в создаваемую ими правду, и еще в то, что эта правда что-то значит как для Бога, так и для Человека. Только что родилось и застыло в слове: поэт-Идеалист... Поэты – вообще - на мой взгляд, предназначены быть носителями Идеализма. В силу своей причастности к поэзии, как идеальной ткани, прорастающей на этой самой «поляне материи». Теперь немного о русских поэтах 19 века, опирающихся на Идеализм и развивающих его. Это Афанасий Фет и Федор Тютчев. Тютчев смотрит на Бога с улыбкой понимания и ощущает такой же взгляд навстречу: В этом ласковом сиянье, В этом небе голубом Есть улыбка, есть сознанье, Есть сочувственный прием. Федор Тютчев Сама материя наполнена Божественным. И, в то же время она наполнена и человеческим одухотворенным верою взглядом. Эта встреча Божественного и Человеческого рождает в материи гармонию и любовь: Я долго стоял неподвижно, В далекие звезды глядясь, - Меж теми звездами и мною Какая-то связь родилась. Я думал... не помню, что думал; Я слушал таинственный хор, И звезды тихонько дрожали, И звезды люблю я с тех пор... Афанасий Фет. Все же плохое в природе, вся энтропия (раньше я очень любил употреблять это слово) – всего лишь часть вечного Божественного плана. Когда пробьет последний час природы, Состав частей разрушится земных: Все зримое опять покроют воды, И божий лик изобразится в них! Федор Тютчев И эта вечность, по Фету, означает вечность для Души: Ей будто чудится заране Тот день, когда без корабля Помчусь в воздушном океане И будет исчезать в тумане За мной родимая земля. Афанасий Фет. Именно создаваемый и Фетом и Тютчевым вариант расклада: «Бог – материя – Человек» я считаю правдой в Идеализме. Я уверен: правдивый Идеализм изначально наполнен светом видения Человека, как отражения Божественного, светом взаимной любви Бога и Человека через вторичные идеи разделяющего их пространства той самой «поляны материи». Отдельно скажу о любви к женщине. Важнейшей теме в творчестве и Фета, и Тютчева: Какое счастие: и ночь, и мы одни! Река - как зеркало и вся блестит звездами; А там-то... голову закинь-ка да взгляни: Какая глубина и чистота над нами! Я болен, я влюблён; но, мучась и любя - О слушай! о пойми! - я страсти не скрываю, И я хочу сказать, что я люблю тебя - Тебя, одну тебя люблю я и желаю! Афанасий Фет. Люблю глаза твои, мой друг, С игрой их пламенно-чудесной, Когда их приподымешь вдруг И словно молнией небесной Окинешь бегло целый круг... Федор Тютчев В свете данного выше расклада любовь к женщине видится мне крупнейшей вторичной идеей на пересечении Человеческого и Божественного. 2. Вернусь к временам моего нахождения в Киеве. Кроме Идеализма меня интересовали символы. Вот мое определение: Символы – возникающие в материи – между Богом и Человеком – особые идеи, предельно вобравшие в себя как Человеческое, так и Божественное. Истинные поэты всех веков в своем творчестве, пусть и не осознанно, но опирались на символы. Без символов вообще невозможно сильное стихотворение. Если же поэт опирается на символы, значит, он идеалист. Значит, он помнит об основе двух Первичных Идей и верит в нее. Ведь символы – вершины того знания и той веры. Трактовка же каждого символа, те, грани, которыми символ играет, зависят от выстроенности идеализма того или иного поэта. Впервые о своей опоре на символы заявили поэты Франции 18 века: Поль Верлен, Артюр Рембо, Стефан Малларме. Идеалисты ли вышеназванные поэты? Несомненно. Творчество каждого из них – желание ответить на вопросы: что значит Человек для Бога, что значит Бог для Человека, и какова роль той самой полянки материи. Верлен считает, что Бог внушает человеку страх. О Боже, Ты меня постигнул страхом, И след ожога — как гремящий гром! О Боже, Ты меня постигнул страхом. Поль Верлен. Перевод Валерия Брюсова Рембо находит в Боге изначальную враждебность по отношению к человеку: Христос! О вечный враг энергии и воли, Зовущий два тысячелетия туда, Где женщины бледны, где головные боли И где дается жизнь для скорби и стыда! Артюр Рембо. Перевод M. П. Кудинова Для Верлена человеческое существование скучно и бессмысленно: Под чьей-то рукой Я - зыбки качанье В пещере пустой... Молчанье, молчанье! Поль Верлен. Перевод Валерия Брюсова Жизнь для Малларме – «стая прошлых бед». В желании покончить с ней, он видит на месте Бога Люцифера: Так я ночной порой во славу Идеала С молитвою звонил во все колокола, И неотзывная раскалывалась мгла, И стая прошлых бед покоя не давала, Но верь мне, Люцифер, я силы соберу И на веревке той повешусь поутру. Стефан Малларме. Любовь к женщине – так же важнейшая тема в творчестве французских символистов. Но, если для Фета и Тютчева любовь к женщине это радость и свет, то тот же Верлен видит в любви гнет и зло: Воспоминания убей, убей. Любовь! О, грозный приступ зла! последний, без сомненья? Иди, душа, молись! молись до исступленья! Поль Верлен. Перевод Валерия Брюсова Еще раз: неприязнь к Богу, неверие в Человека, гнет любви. Как мы видим, расклад Идеализма у французских символистов чрезвычайно непрост. Мне кажется, корни такого видения и такого расклада в изначальном неприятии и непонимании вышеназванных французских поэтов обществом. И, если Поль Верлен и стал к концу своего жизненного пути знаменит, понимания это вряд ли прибавило. Вот каким видели Верлена его современники: «Его голова, напоминающая состарившегося злого духа, с растрепанной жидкой бородой и внезапно выступающим носом, густые щетинистые брови, торчащие, как колосья, над зеленоватыми глубокими глазами, чудовищный длинный и совершенно лысый череп, обезображенный загадочными выпуклостями, придают этой физиономии смешанный характер закоренелого аскета и плотоядного циклопа». Жюль Гюре Трудно разграничить, где заканчивается отчаяние непонятого поэта и начинается истерика спившегося помешавшегося на проститутках пожилого мужчины. Немного о символах. Звезды – один из крупнейших символов – в видении Верлена: Звезды крови на золоте рыцарских лат… Звезды по Рембо: Недавно звезды бомб водили хоровод... К примеру, тот же Фет видит звезды, как предельную гармоничность материи, одухотворенную взаимостремлением двух Первичных Идей: Я слушал таинственный хор, И звезды тихонько дрожали…. Так же крупнейший символ: река - у Верлена предстает мертвенным потоком, родственным душевному состоянию поэта: Простерлась желтизна потока, Где в водах, мертвенных, как тьма, Лишь мгла способна отразиться Поль Верлен. Перевод Александра Ревича У Фета же река отражает и вбирает в себя звезды: Река - как зеркало и вся блестит звездами… Фет. У Тютчева я нашел родственный реке символ «вод»: Все зримое опять покроют воды, И божий лик изобразится в них! Тютчев. «Нахлынувшие воды», на мой взгляд, означают и конец и начало одновременно. А еще - Божью волю. Еще один важнейший символ в творчестве вышеперечисленных поэтов Франции – пламя, или огонь, или костер, или солнце. Где мокрую листву по мертвым бороздам В холодной тишине осенний ветер гонит, И солнце желтое последний луч хоронит. Стефан Малларме Перевод Романа Дубровкина Как наваждение, его терзает Муза И пламя высшей Справедливости зовет. Артюр Рембо Перевод M. П. Кудинова Я почему-то не верю ни Верлену, ни Рембо, ни Малларме в такой вот трактовке основополагающих символов. Как вы помните, грани, которыми символ открывается, зависят от выстроенности идеализма поэта. Так вот: если ложен и неверно выстроен Идеализм, то и расцветающие на его почве символы безжизненны и сияют пустым и холодным светом. У Малларме есть фраза: Горькая цедра идеала. Это цедра, которой приправлен Идеализм символистов Франции, слишком уж горчит. Что же сделали значительного поэты Верлен, Рембо и Малларме? Они первыми заговорили о символах, первыми осознанно попытались использовать силу символов для развития и утверждения Идеализма. 3. В конце 19 века символизм, как литературное течение, набирает силу в России. Опираются на символы такие российские поэты, как Андрей Белый, Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Александр Блок. Своим творчеством эти поэты пытаются противостоять слепленному из мертвых идей своим дыханием пытающемуся убить в душах Идеализм трехголовому монстру. И имя тому монстру и тем головам: Материализм. Реализм. Атеизм. Дыханием материализма выжигается первичность Идей: Бога и Души, а полянка же материи утверждается единственным основополагающим смыслом. Атеизм – испепеляющий огонь в сторону веры в Бога. Вместе с тем атеизм выплавляет новую веру: в материю. Реализм – мертвенное дыхание, заполняющее отсутствием первичных Идей искусство. Реализм предельно умаляет человека, лишая его души и представляя его малою частью выпяченной на первый план материи. Откуда взялся этот трехголовый монстр: «материализм, он же реализм, он же атеизм»? Только ли был он рожден увлеченностью последними достижениями научного знания? Или же - волею тех людей, которым "убийство" Бога было необходимо для оправдания всего того темного и бездуховного, что эти люди несли в мир и творили в мире? Ведь, если нет Бога - нет заповедей. Нет – Церкви. Именно материалисты и атеисты на рубеже 19-20 веков готовили в России переворот. Вместе с самодержавием им было нужно побороть то поддерживающее самодержавие Идеальное образование, что зовется Русской Православной церковью. Нападки же на Бога были оружием в той борьбе. Здесь хочу уточнить вот что: когда я говорю о роли Идеализма в искусстве, это абсолютно не умаляет значения иного великого пласта Идеализма, который зовется церковью. Церковь всегда была, есть и будет главным оплотом Идеализма. Выстроенность церковного Идеализма, в частности, христианского, изначально верна. Правдивый же Идеализм в искусстве всегда рядом с Идеализмом церкви. Один из постулатов геосимволизма - современного литературного течения - есть прямой призыв поддержать Церковь «Богоискательством»: …всегда существовала… форма веры, которая называется Богоискательством. Это вообще сейчас мертво. Мы реанимируем Богоискательство, как поддержку творчеством всех вер, как поиски Бога между верами не в ущерб им… Манифест Нового Декадентства Что касается русской поэзии конца 19 века... На нее тоже дышал огнем неверия тот самый трехголовый монстр? Несомненно. Только ведь поэзия, как мы уже говорили, колыбель Идеального, и, если даже эту колыбель и пытаются сжечь, заполняют всяким мусором, грозящей поранить духовность стружкой скептицизма, то идеальное всегда останется основой, скажем, каркасом этой самой колыбели. Лучшие поэты-идеалисты России, увидевшие опасность, вступили с материализмом, атеизмом и реализмом в борьбу. Они были едины в одном: в стремлении поддержать само существование Идеализма укрепляющими его поэтическими схемами: … От каждого, вступавшего в орден, (а символизм в известном смысле был орденом), требовалось лишь непрестанное горение, движение… Ходасевич. «Современные записки» Пусть эти поэтические схемы были и разными. Главное – не варианты, а приверженность Идеальной основе из двух первичных идей. Уже не до правды. Хотя бы сохранить саму эту основу перед поглощающей ее пустотой неверия. Хотя бы зарезервировать для Бога и Человека соответствующие им места, первичные по отношению к полянке материи. Здесь к, скажем, спорным вариантам Идеализма я отношусь терпимо, потому, что величина ошибок перекрывается величиной цели и трагичностью борьбы. Александр Блок прямо заявляет о своей приверженности Идеалу: Сама судьба мне завещала С благоговением святым Светить в преддверьи Идеала Туманным факелом моим. Александр Блок Бог и Человек. Они, по Блоку, в неразрывной связи, и эта связь – огонь поэзии. И только вечер - до Благого Стремлюсь моим земным умом, И полный страха неземного Горю Поэзии огнем. Александр Блок Что касается той самой опасности. Блок видит ее, как тьму. Он создает героя перед вселенской борьбой тьмы и света, веры и неверия: Когда я создавал героя, Кремень дробя, пласты деля, Какого вечного покоя Была исполнена земля! Но в зацветающей лазури Уже боролись свет и тьма, Уже металась в синей буре Одежды яркая кайма... Впереди же - неминуемая победа, встреча Бога и Человека, освещенная уже знакомым нам символом – зарею: Еще не явлен лик чудесный, Но я провижу лик - зарю, И в очи молнии небесной С чудесным трепетом смотрю! Александр Блок – символист. Это важно для его борьбы? Важно предельно. Блок имеет власть над глыбами символов. И борется он, строя из этих глыб. Параллельно обездушенной материи, в противовес ей он строит мироздание свое, украшая его опять-таки символами – теперь уже драгоценными камнями. Связывающими земное с небесным, реальность с иным. Это и есть воплощенное в стихах видение символистов Вячеслава Иванова и Андрея Белого: …истинный символ «неисчерпаем и беспределен в своем значении» Вячеслав Иванов “Смотреть сквозь что-либо — значит быть символистом. Глядя сквозь я соединяю предмет с тем, что за ним. При таком отношении символизм неизбежен” Андрей Белый. Что касается символов Блока. Есть в мироздании его стихов и пламя, и вода, и звезды, и ветер. Как они трактуются – проанализируйте сами. Я же хочу здесь коснуться Идей. Не Бога и Человека. Идей вторичных. Что такое вообще Идея в своем материальном воплощении? Рядом с символами? В поэзии? Попробую ответить сразу на все эти вопросы. На мой взгляд, если Символ - особая Идея, то Идея - сгусток Символов, букет из драгоценных камней, сам переливающийся смыслами всех составляющих его символов, как и переливается смыслами каждый символ. О взаимоотношении Идеи и символов говорится в пункте пятом манифеста геосимволистов: «...Идея и Символ - брат и сестра». Каковы важнейшие Идеи в творчестве Александра Блока? Тайна. Она относится и к Богу, и к Человеку, и к материи, и к символу. Скажу от себя, что Тайна питает Идеализм. Материализм же мертв потому, что он лишен Тайны. Тайна ль моя совершается, Ты ли зовешь вдалеке? Лодка ныряет, качается, Что-то бежит по реке. Александр Блок. Еще одна важнейшая идея – Вечность. Андрей Белый в своей книге “Символизм как миропонимание" связывает Вечность с символами, называя символы «окнами в Вечность». По Блоку же Вечность – путь. Вверх - к Богу и счастью? А счастье где? Не здесь, в среде убогой, А вон оно - как дым. За ним! за ним! воздушною дорогой - И в вечность улетим! Александр Блок. Или же - вниз - в пропасть? Когда эти нити соткутся в блестящую сетку, И винные змеи сплетутся в одну бесконечность, Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность. Александр Блок. Еще одна важнейшая Идея у Блока – Гибельность. И пусть над нашим смертным ложем Взовьется с криком воронье,- Те, кто достойней, Боже, Боже, Да узрят царствие твое! Александр Блок В это символе: «Вороньё» я вижу то самое зло неверия, взвившееся над Россией. Но у Блока рядом с гибельностью всегда Надежда: Но гибель не страшна герою, Пока безумствует мечта! Александр Блок Женщина – центральная из Идей Блока, самая прекрасная Идея. Любовь к женщине есть одновременно и взор, обращенный к Богу: Я буду петь тебя, я небу Твой голос передам! Как иерей свершу я требу За твой огонь - звездам! Ты встанешь бурною волною В реке моих стихов, И я с руки моей не смою, Кармен, твоих духов... Александр Блок Какие же символы сияют ярче всего внутри Идеи – Женщины? Это пламя молитвы: Значит - теплится где-то свеча, И молитва моя горяча, И целую тебя я в плеча. Александр Блок Звезда: Сама себе закон - летишь, летишь ты мимо, К созвездиям иным, не ведая орбит, И этот мир тебе - лишь красный облак дыма, Где что-то жжет, поет, тревожит и горит! Александр Блок А еще... Имя Бога: И встречаю тебя у порога - С буйным ветром в змеиных кудрях, С неразгаданным именем бога На холодных и сжатых губах... Александр Блок Может, "неразгаданное имя Бога" это символ внутри Идеи - Женщины? Может, сама Женщина является символом внутри Идеи, которая и называется «неразгаданное имя Бога»? Идеи и символы так переплетены и взаимосвязаны... Я же, суммируя сказанное выше, заявлю, что, творчество Александра Блока есть предельное развитие Идеализма в поэзии. В опоре на символы. На гребне борьбы. Но могла ли поэзия символистов остановить весь тот вал неверия и насилия, что обрушился на Россию в 1917 году? 4. Эта самая революция тщательно готовилась. Для того, чтобы сломать устройство России, нужно было унизить, ослабить и сломать Идеи, являющиеся основой ее устройства. То, что сам Идеализм был одной из этих Идей – несомненно. Нападал на Идеализм, может, и не бесталанный поэт, но отвратительнейшая личность – Владимир Маяковский. Немного разберу поэму Маяковского «Облако в штанах». Должен заметить, что когда-то эта поэма мне нравилась до такой степени, что ее большую часть я и сейчас помню наизусть. Но что-то пересмотрелось. Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу, как выжиревший лакей на засаленной кушетке буду дразнить об окровавленный сердца лоскут; досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий… Так начинается поэма. О какой «мечтающей на размягченном мозгу» мысли речь? В чем мысль – сравниваемая почему-то с лакеем – «выжиревшая»? Как это определяется? И еще – зачем, если ты и не понимаешь незримого собеседника, за это издеваться над ним? Не верю, что есть цветочная Ницца! Мною опять славословятся мужчины, залежанные, как больница, и женщины, истрепанные, как пословица. Странно. Маяковскому - нравится - вытащить из словесной ткани изначально заложенные в нее штампы:«пословицу» и «больницу»- и вставить эти штампы в стих. Думаю дальше, и непонятное множится… Получается, Маяковским в более ранних его произведениях славословились «залежанные мужчины» и «истрепанные женщины»? Я такого не нашел, хотя поискал. И еще я не заметил, чтобы подобные мужчины и женщины славословились в поэме «Облако в штанах». Если все же я ошибаюсь, и славословятся все эти «истрепанные женщины» – то - зачем? Причем здесь «цветочная Ницца»? Для чего прилеплена? Рифмой к больнице? Еще раз пробегаю взглядом по вступительным четверостишиям поэмы. Строки наполнены внешним и пустым. Пафосом ради пафоса. И мне лично это не нравится, и в моем формирующемся о поэме «Облако в штанах» впечатлении используемое Маяковским слово «славословится» вдруг выворачивается словом «словоблудится». Может, смысл поэмы откроется дальше? Вроде, так и есть. Оказывается, Маяковский пишет о себе. Была у него знакомая девушка, некая Мария. Так вот. Мария как-то опоздала на свидание. Этот случай и описывается в первой части поэмы. Сразу настораживает неуравновешенность поэта или лирического героя. Ну, опаздывает девушка. Ничего ведь не произошло. Ах, да. Маяковский любит ее. А любит ли? Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце - холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское. Странные слова о любви. Эпитеты «Железка холодного сердца» и «Спрятать свой звон» отностся, скорее, к достаточно легко угадываемой мужской потребности. В поэме же «Облако в штанах» ожидание Марии продолжается, и становится очевидным, что девушку ждет психически нездоровый человек. Вот что внутри этого человека: Как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери. ИЛИ: Рухнула штукатурка в нижнем этаже. Нервы - большие, маленькие, многие! - скачут бешеные, и уже у нервов подкашиваются ноги! Девушка все же появляется, говорит Маяковскому, что выходит замуж. Здесь то и начинается настоящий псих: Каждое слово, даже шутка, которые изрыгает обгорающим ртом он, выбрасывается, как голая проститутка из горящего публичного дома. Вы представьте себе «слово-проститутку», слово, вдруг вылетающее изо рта Маяковского рядом с тою девушкой, которую он, якобы, любит. Некрасиво. И потом – если употребляется это самое «слово-проститутка», значит, суть этого слова продается за деньги? Я не пойму. Впрочем, а вот «словоблудие» может многое объяснить. И тут вы мне возразите: да все эти, мягко скажем, шероховатости, можно объяснить и оправдать тем состоянием аффекта от отказа девушки, в котором находился Маяковский, пишущий поэму «Облако в штанах»? Но ведь никакого аффекта не было. Маяковский по собственному признанию писал свою поэму в прекрасном расположении духа, отдыхающий на песчаных пляжах в Куоккала (под Петроградом). «Начало 14-го года. Чувствую мастерство. Могу овладеть темой. Вплотную. Ставлю вопрос о теме. О революционной. Думаю над «Облаком в штанах». ИЛИ: «... Вечера шатаюсь пляжем. Пишу «Облако» Оказывается, человек психически здоров и отлично себя чувствует. Все же переживания поэмы - деланые. Усиленная вселенской истерикой история о любовных переживаниях нужна для того, чтобы, оттолкнувшись от нее, как повода, развернуть дальнейший истинный смысл поэмы. Что же этот самый смысл? Маяковский сам отвечает: революционная тема. И в чем эта тема выражается? Отвечу: унизить все Идеи, питающие устройство так ненавидимой Маяковским России, опошлить все ценности, альтернативные той самой «грядущей революции», как единственной ценности. Наверное, все знают, но повторю: четыре части поэмы «Облако в штанах» означают, по признанию Маяковского, четыре крика долой: «Долой вашу любовь», «Долой ваше искусство», «Долой ваш строй», «Долой вашу религию». Кстати, уточняя формулировку этих самых криков, нашел довольно интересную характеристику Маяковского: «Маяковский вступил в литературу нигилистом и циником, с какой-то зловещей дырой в душе». К. Чуковский «Долой ваше искусство». Маяковский с радостью издевается над современными ему поэтами: … долго ходят, размозолев от брожения, и тихо барахтается в тине сердца глупая вобла воображения... ИЛИ: …выкипячивают, рифмами пиликая, из любвей и соловьев какое-то варево… ИЛИ: …а улица присела и заорала: "Идемте жрать!" ИЛИ: …а во рту умерших слов разлагаются трупики, только два живут, жирея - "сволочь" и еще какое-то, кажется - "борщ"… Именно обливая грязью поэтов, Маяковский считает, что реализует эту самую революционную тему: «Долой ваше искусство». А что – вообще – было искусство во времена написания поэмы «Облако в штанах»? Что предлагается - убрать – долой? … Нет сомнения, что в начале нового, двадцатого века Россия переживала весьма знаменательный культурный подъем. По всей стране шла большая, горячая и подлинно-творческая духовная работа. Протекала она не только в узком кругу передовой интеллигенции, но захватывала и весьма широкие слои. Писатели, художники, музыканты, лекторы и издатели без всяких затруднений находили и публику, и деньги, и рынок. В Москве одно за другим возникали все новые и новые издательства - "Весы", "Путь", "Мусагет", "София". Издательства эти…исходили не из запросов рынка, а из велений духа и осуществлялись не пайщиками акционерных обществ, а творческим союзом разного толка интеллигентных направлений с широким размахом молодого меценатствующего купечества. Поэтому и гнездились в них, и распространялась вокруг них совсем особая атмосфера некоего зачинающегося культурного возрождения. Вячеслав Иванов и С.М. Соловьев прямо связывали Россию с Грецией и говорили не только о возрождении русской культуры, но и о подлинном русском ренессансе… Виктория Расти http://kolonna.mitin.com/archive.php?address=http://kolonna.mitin.com/archive/mj12/rasti.shtml … Одним из “чудес света” назвал французский поэт Поль Валери русскую культуру конца XIX — начала XX века. Даже если подобные оценки были чисто светскими (еще большим чудом была культура Православия как таковая), нужно признать, что светская русская культура именно потому привлекала внимание, что она во многом питалась православной традицией, внося ее чистую струю в мутные потоки современности. Даже если западный мир не сознавал этого, именно отблесками православной традиции обращали на себя его внимание классики русской прозы (Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин) и поэзии (Блок и символисты); во всем мире славилась русская музыка (Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Рахманинов, Гречанинов, Стравинский) и связанные с нею сценические искусства (Шаляпин, Собинов, Павлова, Кшесинская, труппа Дягилева); русские художники (Нестеров, Васнецов, Кустодиев). Жанр русского “толстого журнала” был уникальным в Европе и по объему, и по разнообразию тематики (всего в 1914 году выходило 916 газет и 1351 журнал на 35 языках народов империи)... http://pravaya.ru/govern/391/507 Поэт Володя Маяковский не желает видеть хорошего. Взгляд затуманен желанием бунта. Следующая задача в революционной теме - «Долой ваш строй». Россияне поданы Маяковским «каторжанами», а сама Россия - «городом - лепрозорием»: …с лицом, как заспанная простыня, с губами, обвисшими, как люстра, мы, каторжане города-лепрозория, где золото и грязь изъязвили проказу… Давайте посмотрим, что это была за каторжная жизнь, которую призывал уничтожить Маяковский? Небольшая собранная мною подборка: …Профессор Эдинбургского университета Чарльз Саролеа писал в своей работе “Правда о царизме”: “Одним из наиболее частых выпадов против Русской Монархии было утверждение, что она реакционна и обскурантна, что она враг просвещения и прогресса. На самом деле она была, по всей вероятности, самым прогрес¬сивным правительством в Европе... Легко опровергнуть мнение, что русский народ отвергал царизм и что революция застала Россию в состоянии упадка, развала и истощения... Посетив Россию в 1909 году, я ожидал найти повсюду следы страданий после Японской войны и смуты 1905 года. Вместо этого я заметил чудесное восстановление, гигантскую земельную реформу... скачками растущую промышленность, приток капиталов в страну и т. д. ... ” По темпам роста производства Россия вышла на первое место в мире, обогнав такие страны как США, Германию, Англию. Налоги были самыми низкими в Европе и составляли 9,09 руб. на душу населения в год. К 1912 году было введено социальное страхование рабочих и другие законы, о которых тогдашний президент США Уильям Тафт публично заявил: "Ваш император создал такое совершенное рабочее законодательство, каким ни одно демократическое государство похвастаться не может"… …В 1897 году была введена устойчивая золотая валюта, покупная способ¬ность которой не поколебалась в дальнейшем даже в годы войны (один рубль все время равнялся 2,16 немецкой марки и 0,51 доллара США). До начала Мировой войны в обычном обороте имели хождение золотые и серебряные рубли, а более удобные бумажные деньги без ограничений разменивались на золото. В 1913 году золотой запас России более чем на 100% покрывал бумажные деньги (тогда как у главных военных противников, Германии и Австро-Венгрии, золотое покрытие составляло лишь около 50%). Важную роль дирижера для хозяйства страны играли кредиты Государственного банка, финансировавшего ключевые отрасли, важные для общего экономического роста, и кредиты также государственных — Крестьянского (с 1882 г.) и Дворянского (с 1885 г.) — банков. …в области народного просвещения и образования происходили быстрые улучшения. В 1908 году было введено всеобщее бесплатное начальное обучение и ежегодно открывалось 10 000 начальных школ (уже в 1911 году их насчиты¬валось более 100 000, из них 38 000 церковно-приходских), в результате чего к 1922 году неграмотность молодых поколений должна была исчезнуть. (В 1920 году, по советским данным, 86% молодежи от 12 до 16 лет умели читать и писать, и научились они этому до революции, а не в годы гражданской войны.) Гимназии имелись во всех уездных городах, чем не могли похвастаться многие европейские страны. В отношении же среднего и высшего образования женщин (тогда оно еще не считалось само собой разумеющимся) Россия шла впереди Западной Европы: в 1914 году имелись 965 женских гимназий и Высшие женские курсы (факти¬чески университеты) во всех крупных городах. Накануне войны в России было более ста вузов со 150 000 студентов (во Франции тогда же — около 40 000 студентов). Многие вузы в России создава¬лись соответствующими министерствами или ведомствами (военным, промыш¬¬ленно-торговым, духовным и т. п.). Обучение было недорогим: например, на престижных юридических факультетах в России оно стоило в 20 раз меньше, чем в США или Англии, а неимущие студенты освобождались от платы и получали стипендии. … о качестве же российского научно-технического образования свидетельствуют успехи науки. Достаточно назвать такие всемирно известные имена, как Менделеев, Павлов, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Пирогов, изобретатель радио Попов... Впоследствии попавшие в эмиграцию русские ученые и инженеры высоко ценились во всех странах и отличились там множеством достижений мирового значения, например, в области телевидения (Зворыкин), вертолетостроения (Сикорский), химии (Ипатьев), социологии (П. Сорокин) … …Швейцарец Фридрих Эрисман писал о русской медицине: "Медицинская организация, созданная российским земством, была наибольшим достижением нашей эпохи в области социальной медицины, так как осуществляла бесплатную медицинскую помощь, открытую каждому, и имела еще и глубокое воспитательное значение"... … А вот высказывание о русской юриспруденции английского профессора Самуэльса Смайльса, который провел в России пять лет и специально занимался ее изучением: "Во всем мире и во все времена не было такого гуманного, культурного и беспристрастного суда, как русский. Суд присяжных с его традиционными правами подсудимого, с его неслыханной, кристальной человечностью существует только в России...". …известный в свое время французский экономист Эдмон Тэри: "…к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении"… http://pravaya.ru/govern/391/507 Как раз таки во времена этого расцвета России и писалась поэма «Облако в штанах». Маяковский опять-таки не желает видеть ни реформ, ни очевидного улучшения жизни. Та, подмеченная К. Чуковским зловещая дыра в душе Маяковского дает осложнение в форме революционной кровожадности: Выньте, гулящие, руки из брюк – берите камень, нож или бомбу, а если у которого нету рук - пришел чтоб и бился лбом бы! Идите, голодненькие, потненькие, покорненькие, закисшие в блохастом грязненьке! Идите! Понедельники и вторники окрасим кровью в праздники! ИЛИ: Чтоб флаги трепались в горячке пальбы, как у каждого порядочного праздника - выше вздымайте, фонарные столбы, окровавленные туши лабазников. Во имя революционной идеи Маяковский еще в 1914 году призывает расстреливать и вешать. Чем потом успешно займутся большевики. Неужели для этих призывов и написана поэма «Облако в штанах»? Может, есть еще какой-то иной смысл, которого я не понял? Не заметил? Может, вернется тема Марии вместе со странной «любовью» Маяковского? Я заново прошелся взглядом по строкам поэмы: первая часть, вторая, третья… Марии нет. Будто и не было того самого «шока» - повода написания поэмы. Зато на первый план вдруг выступает «Я» Маяковского. Много «Я». «Я» огромное и сладчайшее. Заслонившее и тот самый «революционный заказ»: Я знаю – гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете! ИЛИ: Я, златоустейший, чье каждое слово душу новородит, именинит тело… ИЛИ: Я, обсмеянный у сегодняшнего племени, как длинный скабрезный анекдот, вижу идущего через горы времени, которого не видит никто. Выводы очевидны: это «Я» навязывает вам человек в чем-то сильно ущемленный, с комплексом неполноценности. «Обсмеянный у сегодняшнего племени»? Вот вам и одна из причин этого самого комплекса. А самовоспевание Маяковского продолжается: Славьте меня! Я великим не чета. ИЛИ: Слушайте! Проповедует, мечась и стеня, сегодняшнего дня крикогубый Заратустра! ИЛИ: Я, может быть, самый красивый из всех твоих сыновей. ИЛИ: Я… в самом обыкновенном евангелии тринадцатый апостол... ИЛИ: Может быть, Иисус Христос нюхает моей души незабудки... И такого еще мно-ого. Но нам-то зачем-то нам, читателям поэмы «Облако в штанах» столько мании величия? Впрочем, мне могут возразить, что это мое личное дело: читать или не читать. Как и личное дело покойного господина Маяковского: любоваться собой или нет. Но вот то, что Маяковский трогает христианство – дело вовсе не личное. Впрочем, вспомним о революционном заказе. Ой как не нравится христианство революции. И, в четвертой заключительной части своей поэмы Маяковский решает разобраться с Богом. Вначале вдруг появляется исчезнувшая было Мария. Пусти, Мария! Я не могу на улицах! Мария пустила. Детка! Не бойся, что у меня на шее воловьей потноживотые женщины мокрой горою сидят, - это сквозь жизнь я тащу миллионы огромных чистых любовей и миллион миллионов маленьких грязных любят. Любая девушка на месте Марии сильно бы испугалась. Мария!.. весь из мяса, человек весь - тело твое просто прошу, как просят христиане - "хлеб наш насущный даждь нам днесь". Мария - дай! Опять о теле. Ну просишь ты у женщины. Какое ты имеешь право приплетать к подобной просьбе строки христианской молитвы? Мария не дает опять. И новые «доводы»: Тело твое я буду беречь и любить, как солдат, обрубленный войною, ненужный, ничей, бережет свою единственную ногу. Страшно, правда? Образность «маньяка». Как Марии не ответить взаимностью на такое «любовное признание»? Без всяких «соловьев и пиликанья»? А она - опять отказала. Мария - не хочешь? Не хочешь! Ха! И – началось. Вернее, понеслось-продолжилось. Снова всплыла заглохшая было революционная тема. Так ведь для этой темы и была придумана вся эта сцена с Марией. Снова нужно было от чего-то оттолкнуться, на чем-то взрастить бессмысленную ярость, чтобы потом направить эту ярость на Бога. Конечно! Кто, как не Бог виноват в том, что Мария не дала своего «поэту» своего тела? Чтобы «поэт» спрятал в этом теле «свой звон»? И, в заключительных строках четвертой части поэмы «Облако в штанах» Маяковский бьет по Богу, как основе Идеализма: Вылезу грязный (от ночевок в канавах), стану бок о бок, наклонюсь и скажу ему на ухо: - Послушайте, господин бог! Как вам не скушно в облачный кисель ежедневно обмакивать раздобревшие глаза? Давайте - знаете - устроимте карусель на дереве изучения добра и зла! ……………………………………… А в рае опять поселим Евочек: прикажи, - сегодня ночью ж со всех бульваров красивейших девочек я натащу тебе. Тут еще достаточно культурное обращение. Правда, переход с «Вы» на «ты». Для чего Богу предлагаются проститутки? Чтобы унизить? Конечно. Богу, очевидно, это не нравится. Реакция Бога не нравится и Маяковскому. Не хочешь? Мотаешь головою, кудластый? Супишь седую бровь? И на Бога обрушивается поток грязи. Переходящий в угрозы: Я думал - ты всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик. Видишь, я нагибаюсь, из-за голенища достаю сапожный ножик. Крыластые прохвосты! Жмитесь в раю! Ерошьте перышки в испуганной тряске! Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою отсюда до Аляски! Никакой революционный заказ не может оправдать осквернение Веры и Бога. Вы вот мне возразите: если Маяковский признает само существование Бога, значит он - тоже создает определенную схему Идеализма? Отвечу: это не Идеализм. Оскорбленный и крохотный, Бог в поэме «Облако в штанах» перестает быть Первичной Идеей. А началось-то с чего? Девушка опоздала на встречу. Еще раз: я не отрицаю, что у поэта – Владимира Маяковского и был какой-то талант. Мне симпатичны у Маяковского самые-самые ранние его вещи. Но их немного. Взявшийся же разрушать Россию, Маяковский разрушил и свою жизнь и свое творчество. «Изрыгая обгорающим ртом» по большей части словесные нечистоты. Творя лишенную Идеализма воюющую с Идеализмом мертвую поэзию. Написанное Маяковским горячо приняли пришедшие к власти большевики. Я снова о той самой Великой Октябрьской Социалистической Революциии. Геосимволист Леонид Шимко Продолжение следует |
||||
| « Пред. | След. » |
|---|
.jpg){kind=small}
a.jpg){kind=small}
